7 ИНДУЛЬГЕНЦИЯ
“Ибо благодатию вы спасены, чрез веру, и сие не от вас. Божий дар, не от дел, чтобы никто не хвалился” (Еф. 2, 8-9).
Одновременно с установлением учения о молитве за умерших в чистилище, в западной церкви начала развиваться продажа индульгенций.
В начале индульгенцией являлось “письменное отпущение вины”, освобождающее верующего от назначенного ему церковью наказания, но впоследствии (с XI в.), оно превратилось в разрешительную папскую грамоту, отпускавшую за известную плату, или под условием соблюдения известных обязательств, не только прошлые и настоящие, но даже будущие грехи. “Грамота” эта служила одним из доходнейших источников обогащения папской казны в течение многих веков.
Уже в четвертом веке были введены в церковную практику так называемые “епитимии”. Назначение епитимий в том, чтобы наказать отпавшего, но возвращающегося в лоно церкви ее члена.
Так, например, духовным начальством приписывалось покаявшемуся упражнение в совершении известного количества поклонов, самобичевания, изнурение себя постом и телесными упражнениями. По отбытию назначенной церковью епитимии, провинившийся вновь принимался в число членов церкви. В подтверждение такого зачисления ему выдавалось письменное удостоверение церкви, гласившее, что епитимия, возложенная церковью на кающегося, им выполнена, совершенный грех, послуживший основанием к отлучению, исправлен и прощен ему и что отлученный от церкви вновь принят в среду верующих.
С течением времени, при постепенном падении нравственного уровня западной церкви, индульгенции стали уже входить в церковный обиход как единственное средство отпущения грехов. Вскоре индульгенции стали раздаваться с большой легкостью, направо и налево. Папы не замедлили сделать из этого практические выводы. Они сосредоточили выдачу индульгенций исключительно в собственных руках, сделав их платными, причем индульгенция могла быть оплачиваема не только деньгами, по установленной таксе, но и различными услугами папскому престолу. Так, например, папа Григорий VIII обещал абсолютное прощение всех грехов каждому королю, содействовавшему ему оружием против германского императора Генриха IV.
Подобные обещания были даваемы папами и во время других войн. Следуя методам своих предшественников, пана Иннокентий III мог собрать большую армию (в XIII веке) для уничтожения Альбигойцев (Альбигойцы — участники широкого еретического движения в Южной Франции 12—13 веков. Они считали земной шар, включая католическую церковь, творением сатаны, отрицали основные догматы церкви, требовали ликвидации церковного землепользования. В результате кровавой инквизиции и крестовых походов (Альбигойских войн) движение было к 14 веку подавлено). Раздачей индульгенций папа Урбан II поднял на ноги всю средневековую Европу, призывая добровольцев на Первый Крестовый Поход.
До XIII века индульгенции выдавались папами, как отпущение грехов, содеянных в прошлом или настоящем. С начала XIII века индульгенции начали уже выдаваться как отпущение и тех грехов которые грешник намеревался или рисковал сделать в будущем Одно заблуждение, таким образом, порождало собою ряд других. Вскоре индульгенции выдавались не только живым, но и умершим членам церкви. Монах Александр Алек измыслил целый “склад” индульгенций, состоявший, по его уверению, из “сверхдолжных заслуг” Девы Марии и всех святых. Инициатор этого скандального новшества уверял, что души, пребывающие в чистилище, могут с успехом пользоваться индульгенциями для частичного или полного отпущения грехов, соделанных ими на земле, для освобождения души от мук чистилища, для сокращения срока мучений, для перехода в Царство Небесное и прочее...
В 1300 году папа Бонифации VIII расширил право пользования индульгенциями на души всех умерших, подтвердив это правило официальным папским декретом. Индульгенции за подписью папы продавались во всех церквах, на площадях и ярмарках, с барабанным боем, совершенно открыто. Можно было покупать прощение “будущих грехов” на известный срок: на год, два, три и т. д.
Так как индульгенции продавались по весьма высоким ценам, то бедняки автоматически лишались такого фиктивного права. Церковь устремила свою алчность на знатных и богатых, собирая с них обильную дань деньгами, землями, драгоценностями, рабами, услугами, т. п.
Тридентский собор (в 1563 году) объявил продажу индульгенций догматом церкви и повелел предавать анафеме тех, кто этому нововведению противились.
Излишне доказывать, что такое учение не может опираться на Св. Писание.
Где “сверхдолжные заслуги и святость”, когда Христос говорит: “Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный” (Мтф. 5, 48). Мыслимо ли, чтобы Дева Мария и святые угодники достигли большей святости, чем от них требовалось, т. е. стали совершеннее Небесного Отца? Как же понимать тогда следующие слова Христа, сказанные апостолам: “Так и вы, когда исполните все поведенное вам, говорите: мы рабы ничего нестоющие, потому что сделали, что должны были сделать” (Лука 17, 10)?
Царство Божие не покупается ни подвигами, ни молитвами, ни деньгами. Путь Божьего спасения не уклонился в сторону, не изменился. Человек спасается верою в Иисуса Христа. Он заменил нас на кресте. Он вселяется в сердце наше чрез Духа Святого.
Всякий, уверовавший во Христа, получает “оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его чрез веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде” (Римл. 3, 24-25).
8
КАНОНИЗАЦИЯ
“Так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония” (Мтф. 23, 28)
Переходя от одного заблуждения к другому, церковь не задумалась присвоить себе право причислять своих членов к лику святых угодников Божиих.
Начиная с 880 года и до настоящего времени, как в западной, так и восточной церкви, умершие деятели церкви “сопричисляются к лику святых”. Этим святым приписывается право принимать Божеские почести, поклонение, молитвы и ходатайства за людей пред Богом. Сопричисленным служат молебны, акафисты и т. п. В честь “причисленных к лику святых” устанавливаются праздники, пишутся иконы, воздвигаются статуи и даже храмы, изготовляются хоругви и т. д. Места, где жили угодники, вещи, которыми они пользовались, объявляются “святыми”, а иногда и “чудотворными”.
Эта церковная практика не имеет в Св. Писании решительно никакого основания.
Царство Божие не заслуживается ни праведностью, ни изнурениями плоти, ни молитвами, ни добрыми делами, ни мученической смертью. Спасение обретается верою в искупительную жертву Иисуса Христа. Спасение дается даром, по благодати Господней. Всякий, кто уверовал, оставил греховную жизнь, принял Христа Иисуса, как своего Спасителя — “перешел от смерти в жизнь” (Иоан. 5, 24). Истинный христианин не нуждается в человеческой канонизации, ибо “имя его записано в книгу жизни”, на небесах. (Лук. 10, 20; Откр. 13, 8). Человеку необращенному и невозрожденному никакая канонизация не поможет. Такой человек может говорить языками человеческими и ангельскими, обладать даром пророчества, знать все тайны, иметь всякое познание и всю веру, творить чудеса и многое другое и, вместе с тем, не иметь духа любви, Духа Христова в сердце своем, не иметь самого главного — уверенности в спасении души. К нему относятся слова ап. Павла: “кто Духа Христова не имеет, тот и не Его” (Римл. 8, 9).
Без Духа Святого, обитающего в сердце человека, человек не может спастись, сколько бы раз он ни был канонизирован, миропомазан или крещен.
Бог принимает в свое Царство не “канонизированных святых”, а кающихся грешников, вне всякой зависимости от их земной репутации.
Какую бы скверную аттестацию не выдали нам люди, Христос говорит: “Приходящего ко Мне Я не изгоню вон” (Иоан. 6, 37).
Мария Магдалина была блудницей, но Господь принял ее, изгнал из нее семь злых духов и сделал ее Своим чадом. Разбойнику на кресте, которого не канонизировала ни одна церковь, Христос говорит: “Ныне будешь со Мною в раю” (Лук. 23, 43).
Бог спасает кающегося грешника не в силу его святости, не в угоду людям, не ради общественного одобрения и признания, а на основании веры кающегося грешника в очищающую силу Голгофской Крови, пролитой во искупление грехов.
Нигде в Св. Писании мы не встречаем ни одного случая, где Бог давал бы право кому-либо решать: кто из людей заслуживает спасения, а кто — погибели. Христос сказал, что даже “Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну” (Иоан. 5, 22). Ап. Павел пишет: “Кто ты, осуждающий чужого раба? Пред своим Господом стоит он, или падает?” (Римл. 14, 4). Ап. Иаков спрашивает: “А ты кто, который судишь другого?” (Иак. 4, 12).
Имея пред собою такие ясные указания Св. Писания, мы видим, что церковь не имеет права выносить окончательного приговора даже к живому члену ее, тем менее имеет право судить о степени святости умерших, канонизировать их и поощрять воздавание им Божеских почестей. Воистину “человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце” (1 Царств. 16, 7).
Если бы мысли и пути Божий не были выше мыслей и путей человеческих, если бы люди не ошибались в своих суждениях о человеке, Христос никогда не сказал бы: “Горе вам, когда все люди будут говорит о вас хорошо! Ибо так поступали с лжепророками отцы их” (Лука 6, 26). Истинные пророки всегда были и будут “ненавидимы всеми народами за Имя Мое” (Мтф. 10, 22).
Один глубоковерующий христианин, чающий пришествия Господня, и по благодати Божией имеющий уверенность в своем спасении, сказал: “Три вещи поразят меня, когда я войду в Царство Небесное:
Первое — я не увижу там многих, кого я сейчас рассчитываю непременно там встретить.
Второе — там я увижу многих, спасение которых мне всегда представлялось сомнительным.
И, наконец, я буду чрезвычайно удивлен, что я сам очутился там. Ибо только там мне откроется полнота моей вины пред Богом и глубина всепрощения Божьего...”
Для более полного знакомства с вопросом о канонизации необходимо прочитать места Св. Писания, которые подтверждают следующие положения:
Чудеса не являются доказательством человеческой святости (Мтф. 7, 21-23; 1 Кор. 13, 1-3; Деян. 8, 9-И; 16, 16-19;. Откр. 13, 13-14).
Аскетизм не может служить основой нашего спасения (1 Кор. 13, 1—3; Кол. 2, 23 и 18; 1 Кор. 8, 8; Иоан. 3, 6, 6, 63, 8,15; Римл. 8, 8; Евр. 9, 9—14; Екл. 4, 5).
Молитв, милостыни и добрых дел недостаточно для спасения (Деян. 10, 1-6; Иоан. 6, 29; Римл. 3, 20 и 28; 11, 6; Гал. 2, 16; Еф. 2, 8—10; 2 Тим. 1, 9; Тит. 3, 5).
Канонизация противоречит не только духу, но и букве Св. Писания (Мтф. 18, 1-3; Мк. 10, 35-45; Мтф. 23, 8-12 и 27—31).
“Святыми” Св. Писание называет всех, верующих в Иисуса Христа (1 Фес. 4, 7; Римл. 1, 7, 12; 12, 1 и 13; 16 2 и 15; 2 Кор. 13, 12; Еф. 1, 1 и 15; 2, 19; 3, 8; 5, 3 и 27; 6, 18; Фил. 1, 1-4, 21; Кол. 1, 2; 12 и 22; 1 Фес. 5, 26; Тит. 2, 3; Евр. 3, 1). “Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидят Господа” (Евр. 12, 14).
“Испытывайте самих себя, в вере ли вы? самих себя исследывайте. Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в Вас? Разве только вы не то, чем должны быть” (2 Кор. 13, 5).
9
ИСПОВЕДЬ
“Тогда Иуда... раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я...” (Мтф. 27, 3-4).
“Тебе, Тебе единому согрешил я, и лукавое пред очами Твоими сделал...” (Пс. 50, 6)
Устная исповедь — самое страшное оружие в руках западной церкви по отношению к ее членам — начинает проникать в церковный обиход в VI веке. Первоначально она появляется в виде личной просьбы отдельных иноков к своему “духовному отцу” помочь им в избавлении от того или иного порока, впоследствии же, как обязательное правило монастырского устава, дававшее руководителям монастыря исключительную возможность следить за образом мыслей и за поведением своих подчиненных. Это ни на чем не основанное нововведение, не сразу стало практиковаться у мирян.
Еще в IX веке устная исповедь пред священником являлась не обязательной, что явствует из постановлений Шалонского собора, состоявшегося в 813 году. Параграф 23-й одного из постановлений этого собора оставляет вопрос устной исповеди открытым, говоря: “Некоторые полагают, что следует исповедовать свои грехи непосредственно Богу, другие находят нужным исповедоваться у священника...” Необходимо также отметить, что речь идет здесь только об исповедании грехов, а не о власти священнослужителя “отпускать” эти грехи.
Спустя четыреста лет Латеранский собор в 1215 году объявил устную исповедь перед священником обязательной для всех церквей на западе, и только еще триста лет спустя Тридентский собор признал исповедь пред священником таинством и догматом церкви, с правом священника “отпускать грехи кающихся по его усмотрению”.
Из всего вышесказанного мы видим, что христианская церковь не испытывала решительно никакой нужды в устной исповеди в течение 1200 лет и ввела исповедь, как догмат и таинство, руководствуясь не Св. Писанием, а только политически-церковными соображениями. Приведенные выше исторические данные отвергают общепринятое, ни на чем не основанное воззрение, что устная исповедь пред священником “ведет свое начало от апостолов...”
Устная исповедь никогда не являлась следствием духовной необходимости, способствовавшей спасению души. Она оказывалась только мерой церковного принуждения в борьбе с так называемыми еретиками, отступниками и сектантами, людьми, иногда действительно заблуждавшимися, а иногда только не спешившими разделять заблуждений господствующей церкви. В большинстве случаев устная исповедь играла подсобную роль в преследовании людей, имевших мужество не следовать за церковью в ее отступлениях от Слова Божия и “от простоты во Христе”. Вспомним историю инквизиции, которая в течение первых пяти веков своего существования (с ХII-го до ХVII-го века) умертвила многие миллионы “инакомыслящих” христиан, подвергая их самым жестоким, самым утонченным пыткам и бесчеловечным мучениям.
Вы, вероятно, спросите: Что же говорит православная церковь в защиту устной исповеди?
Она учит, что Христос дал апостолам власть выслушивать исповедь мирян, сказав: “Кому простите грехи, тому простятся, на ком останутся” (Иоан. 20, 23). Поэтому “видимыми раздаятелями” прощающей благодати являются апостольские преемники — священники...
Первые христиане каялись пред апостолами: “многие же из уверовавших приходили (к апостолам), исповедуя и открывая дела свои” (Деян. 19), они не Богу каялись, а апостолам, которые должны были сказать: “Властью, данной нам от Бога, прощаем и разрешаем”.
На исповедь христианин является как больной и страдающий человек, Бог же духовно врачует людей только чрез священников, а поэтому (говорит православная церковь), необходимо знать “отчетливо”, какой болезнью и в силу каких условий он болеет, если лечение должно быть успешным...
Что же говорит Св. Писание по каждому из трех приведенных соображений православной церкви?
Прежде всего коснемся “власти данной от Бога вязать и решать”.
Право прощать кающегося всегда являлось только божественным правом Самого Господа Бога и никогда, ни в одном случае, никому из людей не передавалось (Мк. 2, 7; Лук. 5, 21).
Христос повелевает апостолам провозглашать радостную весть спасения, являющуюся манифестом Его всепрощения. Принятие Евангелия, т. е. благой вести искупления, и было принятием прощения Божия. В обнародовании этой вести и состояла вся сущность возложенного на апостолов поручения. Они должны были идти проповедовать Евангелие всей твари, всюду свидетельствуя, что Бог спасает грешника при соблюдении последним одного условия — принять верою жертву за грех, принесенную Христом на Голгофе, довериться Божьей амнистии, оставить прежнюю жизнь беззакония и следовать за Христом в силе Духа Святого, “Которого Бог дает повинующимся Ему” (Деян. 5, 32).
Весть спасения люди могли не принять, отвергнуть, ею могли пренебречь, но тогда апостолы имели право заявить: мы предложили вам единственный путь спасения. Господь ожидал вашего покаяния, Он послал нас к вам с манифестом прощения, но так как вы сами отказываетесь от амнистии, то знайте, что ваши грехи остаются и вечно пребудут на вас, т. е. нет другого пути от них избавиться, “ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись” (Деян. 4, 12).
Вообще, мы не знаем в Св. Писании такого случая, когда бы апостолы отпускали кающимся грехи. Напротив, Св. Писание повествует о ряде случаев, когда апостолы возвещали, что “Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их” (Деян. 10, 4; Деян. 13, 32-38).
Больше того, нигде в Свящ. Писании не упоминается, чтобы “отпущение грехов” и “исповедание прихожан” входило в круг обязанностей апостолов или проповедующих Евангелие. Никогда, ни при одном случае обращения грешников ко Христу апостолы не “разрешают” грехов “властью данной им от Бога”. Напротив, когда ап. Павел узнает о покаянии впавшего в грех, и будучи уверен, что Христос приходящего к Нему не изгоняет вон (Иоан. 6, 37), апостол увещевает церковь в Коринфе проявить к покаявшемуся особенную любовь, говоря: “Вам лучше уже простить его и утешить, дабы он не был поглощен чрезмерною печалью” (2 Кор. 2, 7). Апостол Иаков советует верующим объединяться в молитве к Богу об освобождении их от всяких недостатков, открывая друг другу нужды, о которых хотят молиться. Он говорит: “Признавайтесь друг пред другом в проступках, и молитесь друг за друга” (Иак. 5, 16). Но следуют ли священники этому правилу? Мы не знаем случая где бы священник поведал о своих собственных грехах тому, кого он исповедует и пригласил его помолиться вместе о взаимной нужде.
Разберем теперь случай “с уверовавшими, которые открывали дела свои” (Деян. 19, 18), на что ссылается православная церковь.
Этот случай не имеет никакого отношения к устной исповеди, совершаемой пред священником. Обратим прежде всего внимание на то, кто открывал дела свои? — “Уверовавшие”! Другими словами те из язычников, кто уверовали во Христа, кто приняли благую весть прощения, и не имели нужды в “отпущении грехов”. Эти спасенные грешники уже знали, что “Кровь Иисуса Христа Сына Божия очищает их от всякого греха”. Открывая дела свои, “уверовавшие” открыто свидетельствовали пред апостолами и другими людьми о тех страшных делах, пороках и грехах, в которых жили до обращения ко Христу и от которых Христос освободил их. Так “признания” производились не только пред апостолами, но они исходили даже из уст самих апостолов. Послушайте, как ап. Павел “открывает дела свои”, говоря: “Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее” (Гал. 1, 13). “Это я и сделал в Иерусалиме: получив власть от первосвященников, я многих святых заключал в темницы, и, когда убивали их, я подавал на то голос. И по всем синагогам я многократно мучил их, и принуждал хулить Иисуса, и в чрезмерной против них ярости преследовал даже и в чужих городах” (Деян. 26, 10—12). Ап. Павел свидетельствует о тех злодеяниях, от которых Христос его избавил, простив все грехи, призвав на служение “не человеками и не чрез человека” (Гал. 1, 1—5).
Наконец, православная церковь учит, что “на исповедь христианин является как больной, недугующий человек, а потому необходимо знать отчетливо, чем он болеет, чтобы лечение было успешным. По этому поводу можно сказать следующее: “Если человек этот духовно “больной и недугующий”, то в большинстве случаев имя такому человеку не “христианин”, а “погибший грешник”. Грех — ужаснейшая болезнь!
Болезнь наследственная: “в беззаконии зачат и во грехах родила мать”, болезнь — обессиливающая до того, что мы не способны бываем ни на какое доброе дело, не способны идти узким путем, ощущать тайну благодати, слышать голос Божий, болезнь — отвратительная, оскверняющая, заразная, мучительная и смертельная. Грех является болезнью неизлечимой, и только Христос может с нею справиться. Спаситель называет Себя врачом и, кто кроме Него владеет Божественным даром врачевания и спасения (Лука 4, 18). Ко всякому “больному и недугующему” Христос обращается с призывом: “Приидите ко Мне!” (Мтф. 11, 28). Его метод лечения скорый, верный, радикальный, спасительный во всех веках, во всех поколениях. Его лекарство — ОН Сам. Весь мир — один сплошной госпиталь. Иисус Христос не разочаровал еще ни одного Своего “пациента”. С тех пор, как Он выступил на служение (Еф. 7, 24—25), не было еще ни одного смертного или безнадежного случая.
Для исцеления “недугующий” должен обратиться ко Христу!
Всякий грешник, осознавший гибельность своего беззаконного пути, может обратиться с молитвой покаяния ко Христу и от Него непосредственно получить прощение всех грехов, дар спасения в жизнь вечную.
В Св. Писании нет ни одного случая, когда бы грехи “отпускались” священником, пророком или апостолом. Путь возвращения к Богу и примирения с Ним начертан пред нами притчей о блудном сыне. Для грешника, жаждущего спасения души, — нет другого пути.
Человек же верующий, но споткнувшийся на своем пути следования за Христом, и желающий исправить свою ошибку, еще меньше нуждается в людском посредничестве. Ап. Иоанн так пишет к верующим: “А если бы кто согрешил (он не говорит, что мы имеем таинство исповеди и властью, данной нам от Бога, простим грехи), то мы имеем Ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, Праведника” (1 Иоан. 2, 1).
Духовный брат может способствовать осознанию греха и исповеданию этого греха пред Господом, но ни в коем случае не “прощать и разрешать содеянный грех”. Ап. Павел пишет об этом духовным служителям, говоря: “Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные (не говорит: исповедуйте и разрешайте властью, данной вам от Бога), исправляйте такого в духе кротости, наблюдая каждый за собою” (Гал. 6, 1—2).
Ограниченность и слабость человеческая настолько велики, что человек, взявший на себя смелость исповедовать других и прощать грехи вместо Бога, находился бы в постоянной опасности оказаться неверным пред Господом Богом. Не будучи всезнающим, человек этот мог бы “связать” там, где Бог желал бы простить, и “простить и разрешить” там, где грех исповедан, но еще не оставлен. Не так ли и случается? Человек на исповеди “перечисляет” свои грехи священнику только формально, для того лишь, чтобы получить “отпущение” и продолжать жить в тех же самых грехах и пороках.
Человек только “пересказал” свои грехи, но с ними не расстался, отношение ко греху осталось прежним, греховная жизнь не изменилась.
Человеку-исповеднику грозит опасность оказаться несправедливым к людям. Хотя священник и “должен знать все отчетливо”, прежде чем прочитает молитву отпущения грехов, но все же сердце человеческое для него всегда “потемки”, и священник из чувства страха и по различным человеческим мотивам и соображениям (а иной раз и прямым выгодам), может оказаться лицеприятным и подпасть осуждению, вместе с тем, кого он выслушивает.
Только один Христос, “пребывающий вечно, имеет священство непреходящее” (Евр. 7, 24), может отнестись к кающемуся с совершенной справедливостью, “и нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто пред очами Его: Ему дадим отчет” (Евр. 4, 13). “Таков и должен быть у нас Первосвященник: святый, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес... священнодействователь святилища и скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек... Он принесши одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога. Он... ходатайствует за нас” (Евр. 7, 26; 8, 2; 10, 12; Римл. 8, 34). “ Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи... Ибо един... посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус” (Евр. 4, 16; 1 Тим. 2, 5).