Эксперт» Дворкин А.Л. исследует дела о.Георгия Кочеткова При этом здесь же подчёркивается: «Это не значит, что всё легко будет решаться — вам надо будет подумать, надо будет помолиться, может быть, надо будет прийти и спросить у старших (не по возрасту, а по стажу в общине. — А. Д.), у катехизаторов и других»[23] .
Кочетков о. Георгий
И еще: «Подумайте с помощью ваших катехизаторов. У них большой, многолетний опыт оглашения в Москве и не в Москве. Много тысяч людей прошло через Огласительное училище, поэтому вы можете спросить катехизаторов: что вам лучше делать?
Катехизаторы посмотрят на вас и скажут (выделено нами. — А. Д.): вам, к примеру, лучше собираться на молитвенные встречи, вам лучше читать вместе Евангелие, допустим, от Матфея, а вот вам еще что-то нужно — может быть, поначалу обсуждать какие-то острые и трудные проблемы вашей духовной жизни, а кому-то, может быть, и то, и другое, и третье. Кому-то надо встречаться раз или два раза в неделю, а кому-то, кто послабее, лучше встречаться раз в две недели…»[24].
Итак, освободившись от священноначалия, члены общины отдают своё право выбора и душепопечительство над собой катехизаторам (зачастую весьма юным и весьма самоуверенным, гордым оказанным им доверием и своим новообретённым учительским статусом), руководящим порой значительно превосходящими их по возрасту людьми. Как мы видим, катехизаторы (среднее звено руководства в общине) определяют для рядовых членов всё — вплоть до их духовной и молитвенной жизни — «посмотрят на вас и скажут».
Но тотальная дисциплина влечёт за собой и тотальный контроль. Руководству нужно знать, что делается в каждой группе — в каждой «семье»: «Я думаю, что в каждой группе у вас будет свой староста. Им может быть прежний (! — А. Д.), но можете избрать и нового. <…> Через две недели, после вечерни, мы встретимся с ними <старостами> на Общем совете нашего Братства, чтобы у нас было время, чтобы мы могли с ними подробнее поговорить о том, как у вас в группах дела, что вас интересует, какую вам хотелось бы иметь информацию и т. д.»[25].
Для иллюстрации вышесказанного процитируем, что пишут члены общины о роли катехизаторов и старост в их жизни[26] : «Однажды звонок домой. На другом конце провода — наш катехизатор, молодой паренёк, который на этот раз строго выговаривает проштрафившейся старушке, кандидату педагогических наук, тогда ещё старшему научному работнику Академии педагогических наук. И соответственно, на этом конце телефонного провода — беззаботная смешливость, несерьёзная реакция: мол, говори, говори, "не учи учёного". А в трубку — извинения, извинения, заверения в быстром исправлении… (вспомним о навязываемой адептам подростковой роли. — А. Д.)
Лишь спустя некоторое время приходит понимание, насколько важны каждые встречи, каждые лекции, ведь мы так мало тогда знали о христианской культуре. Да и о себе. Ведь именно на одной из таких встреч в группе оглашения наш староста Сергей Т. сказал слова, которые врезались в моё сердце и стали поворотными в моей судьбе: "Ты не любишь людей". Страшно услышать такие слова! Сначала внутренний протест — не может быть! <…> …Стала наблюдать за собой. Постепенно пришло понимание, насколько глубоко прав Сергей»[27].
Сравним с тем, что С. Глушенков пишет о «Церкви Христа»: «…каждый член МЦХ выверяет собственные взгляды по Библии и убеждениям лидера. Лидер же обязан активно "передавать" свои убеждения рядовым ученикам. Однажды в разговоре лидер "сектора" сообщил нам, что приобрёл твёрдую уверенность, основанную на тексте Библии, в том, что брать деньги в долг — грех.
Лично я был удивлён и намерен разобраться в этом, используя всё ту же Библию. Однако я был заранее уверен, что лидер прав, и необходимо лишь найти подтверждение такой его позиции. И так происходит во всём. Лидер, конечно, может ошибаться в понимании того или иного отрывка. Но ошибка может быть осознана учениками в качестве таковой, только если лидер сам признается в ней и объявит об этом всем. Рядовой ученик никогда не возьмётся поставить под сомнение авторитет лидера, тем более если тот — его хороший друг. Вполне возможно покритиковать личные недостатки лидера, но не его прочтение Библии»[28].
Таким образом, мы видим, что члены кочетковской «семьи» соглашаются с весьма жёсткими условиями контроля над собой со стороны «старших» лидеров; при этом такой контроль весьма сходен с подобным же контролем над членами во многих тоталитарных сектах. И этот контроль (в том числе и душепопечительский) осуществляется весьма молодыми и явно духовно незрелыми катехизаторами и старостами, естественно, никак не уполномоченными на это Церковью. Если учесть, что такая групповая жизнь провозглашается единственно возможной для христианина, то очевидно, что и все упреки здесь также делаются публично.
***
Групповое давление, публичные упрёки-«выволочки» и «открытые», групповые исповеди — один из наиболее мощных инструментов для осуществления контроля над личностью в сектах и создания того, что психиатры называют «зависимым типом личности», не способной к самостоятельному мышлению и жизни. Вредность и опасность независимого мышления подтверждается членам общины священника Г. Кочеткова, например, их же собственными показательными сочинениями: «Мне и по сю пору часто хочется самой управлять своей жизнью, да и жизнью моих близких тоже. При этом я продолжаю набивать шишки. <…> Я постоянно спотыкаюсь и падаю, но ведь теперь я знаю, куда идти, когда поднимусь снова»[29].
«…В первый раз я почувствовала участие Бога в моей жизни в день, когда наша огласительная группа в полном составе после вечерни приносила публичное покаяние[30]. Разрешалось тихо проговаривать или молча исповедоваться. Все тихо говорили. А я слышала каждое слово, произносимое моими новыми знакомыми вслух, сама думала, что все мои грехи уже раскрыты, а мне…
Вот и моя очередь. У меня ни одной мысли, стала нервничать и вдруг заговорила о своих родных, уже умерших: бабушке, тетках, дядьках, которые очень хорошо относились ко мне, а я — невнимательная, чёрствая, жестокосердная: об их днях рождения не помнила, в больницах почти не навещала… И полились слова и слёзы, которых давно не было. А на душе становилось всё легче и легче»[31].
***
Важный для «кочетковцев» «загруженный термин» — это понятие «пустыня», обозначающее чрезвычайно важный для контролирования сознания членов общины этап в процессе катехизации. Для того, чтобы понять его значение, необходимо рассмотреть, как проходит разработанный священником Г. Кочетковым процесс катехизации. Вспомним, что во время подготовки ко Крещению новосозданные «семьи» собираются несколько раз в неделю на различные совместные мероприятия.
Как мы уже видели, их жизнь проходит под внимательным присмотром катехизаторов и старост, причём членов «семей» постоянно призывают обращаться по всем вопросам к «старшим». Члены группы быстро учатся следить за посещаемостью друг друга, звонить пропускающим занятия и мероприятия братьям и сёстрам, призывая их не манкировать своими новыми обязанностями. Поощряется ярко выраженное эмоциональное, восторженное отношение как друг к другу, так и ко всему, что люди получают в группе.
Катехизаторов и старост необходимо любить и слушаться. Мы уже видели из вышеприведенных цитат, что их слова воспринимаются как истина в последней инстанции: эти слова нужно анализировать, над ними нужно долго размышлять и, соответственно, претворять в жизнь. За длительный период оглашения человек привыкает к такому положению дел.
Чем больше он втягивается в общинную жизнь, тем меньше у него остается как «внешних» знакомых, так и времени на какие-либо другие дела и занятия. Соответственно, резкое прекращение общинной жизни неизбежно вызывает ощущение пустоты и неприкаянности. Точно также, как и для привыкшего по малейшему поводу советоваться с «катехизатором», обрыв такого общения и необходимость принимать решения самому может вызвать тяжёлое стрессовое состояние.
Когда, наконец членов группы крестят, они должны пройти через «тайноводственную неделю», в течение которой они должны ходить в белых крещальных рубахах и ежедневно причащаться, после чего и наступает тот самый период «пустыни». Что же значит пребывание в «пустыне» для члена кочетковской общины? Слово изобретателю термина: «Ведь во время "пустыни" вы, естественно, будете приходить в храм каждую неделю или раз в две недели (кто как сможет), исповедоваться и причащаться, но у вас не будет встреч с катехизаторами. Вот единственное условие, но это существенное для вас условие»[32].
Как мы видели, действительно весьма существенное условие… И при этом членам группы очень настойчиво даётся умственная установка на то, что в «пустыне» им должно быть очень плохо: «Вы должны знать, что в "пустыне" водятся разные духовные "звери", причём иногда маленькие, но очень ядовитые. Так что берегитесь: будут от них искушения. Вот сейчас вы, как на Небесах, как у Христа за пазухой. <…>
Хорошо, если искушения будут касаться только внешней стороны вашей жизни: ну, скажем, если кто-то сломает руку. Это мелочи — это самое простое, самое лёгкое. Ну что это — руку сломал. <…> Но, безусловно, более тяжёлые искушения — всегда внутренние: духовные и душевные. <…> Это, может быть, и есть самое страшное: сейчас будет множество искушений, которые будут пытаться оторвать вас от Бога и друг от друга (выделено нами. — А. Д.). <…> …Когда-нибудь очень захочется вернуться к прошлому. Обязательно будут такие искушения! Только вы не возвращайтесь и в этом помогайте друг другу. Как мы с вами уже говорили, живите по принципу: дай, помогу! <…> Они <ваши ближние из "внешнего мира"> вас немного даже будут учить: вот, мол, теперь ты — христианин, и поэтому ты должен делать для меня то-то и то-то. Не давайте же учить вас таким образом никогда и никому! <…>
Бывает, конечно, и так, что человек не хочет идти в "пустыню" и ему не удаётся этот период. Всё время "пустыни" он проходит радостно, весело, без единого искушения, и думает: как хорошо он прошёл "пустыню"! Увы, если будет так, значит "пустыни" ещё не было, и она всё равно вас настигнет — в другое время, позже. Но тогда она может длиться уже не 40 дней, а полгода, год или даже несколько лет. И переносится она в этом случае значительно тяжелее, потому что все хорошо в свое время. Ведь если детская болезнь настигает человека во взрослом состоянии, он, как вы знаете, переносит ее хуже. А "пустыня" — это тоже как бы ваша еще детская болезнь. Бог вам всегда поможет, только помолитесь Ему как следует»[33].
Последнее очень важно: новокрещеному внушается, что во время «пустыни» ему не может не быть плохо, что если ему не будет плохо, то потом будет еще хуже, и что он должен помолиться Богу, прося себе побольше искушений во время насильственного отлучения от общения с катехизаторами. И на первой же групповой встрече по завершении «пустыни» каждый сознательный «кочетковец» должен будет рассказать о том, каким невыносимо тяжелым было для него это время. Эта модель поведения ему рекомендуется, и весьма настойчиво, заранее: «Я думаю, что вам было бы интересно, например, завтра встретиться по группам со своими катехизаторами и обменяться опытом. Прежние годы показывают, что это очень полезно. Когда вдруг откроется, что искушения у многих были схожими, то вам будет ясно, что то, о чем мы вас предупреждали, для большинства из вас в большой степени сбылось»[34].
Кочетков о. Георгий и о.Виталий Боровой
Естественно, коль скоро людям дана такая установка, они на общих исповедях и будут рассказывать о сходных искушениях и переживаниях во время «пустыни». Да и в любом случае, много ли можно нафантазировать во время таких групповых откровений? И тогда, увидев, что говорят все они приблизительно одно и то же, а священник Г. Кочетков их об этом и предупреждал, они лишний раз убедятся в его даре предвидения. На самом деле этот несложный психологический трюк похож на детский фокус с угадыванием нужной карты, когда «фокусник» одну за одной отбирает у своего клиента все карты, пока тот не назовет оставшуюся — именно ту, которую и была отложена самим ловкачом заранее.
И пусть читатель не заблуждается тем, что эта общая встреча и общий рассказ лишь советуется, рекомендуется. Чуть ниже священник Г. Кочетков пишет: «А после этого, повторяю, обязательно (выделено нами. — А. Д.) встретьтесь и поделитесь опытом»[35].
***
Несмотря на всю декларированную свободу: «…вы сами определяете, к кому в какой храм вам ходить»[36], — вернуться из «пустыни» можно только в общину священника Кочеткова: «…Как вас нужно сегодня в "пустыню" отправлять, так вас нужно будет из "пустыни" и выводить. А если кто-то почему-то не придет или духовно потеряется и из "пустыни" не выйдет, то обязательно с этим человеком свяжитесь, найдите его»[37].
Итак, пребывание в любом другом приходе не выводит человека из «пустыни». Выход определяется лишь возвращением в общину, ибо только она пребывает вне пустыни: «Поэтому старайтесь, чтобы "пустыня" не затягивалась и чтобы никто не застрял в этой "пустыне". К назначенному дню обязательно готовьтесь к общему причастию и к агапе в группе и приходите, не оставайтесь в "пустыне", даже если она как бы и пригреет вас»[38].
Оставшиеся в «пустыне», то есть не вернувшиеся в кочетковскую общину, в лучшем случае духовно больны, а в худшем — мертвы: «Завтра всем вам нужно было бы, по меньшей мере по случаю выхода из "пустыни"… пойти причаститься вместе со своими группами и со своими катехизаторами, а потом пойти на общую "трапезу Любви" — агапу, чтобы не только вместе возблагодарить Бога друг за друга и за встречу, но и как-то пообщаться и посмотреть: все ли вышли из "пустыни", не погиб ли кто в тяжелой борьбе с "пустынными зверями", т. е. с искушениями. А такие вещи могут быть, хотя я надеюсь, что такого не будет, что все придут, все выйдут из "пустыни", что никто там слишком долго не задержится. Однако если вы все же увидите, что кого-то нет — и сегодня не было, и завтра не будет, — это значит, что человек где-то как бы лежит себе и ждет вашей помощи.
Тогда ему нужно срочно послать носилки и "скорую помощь", чтобы вынести его из "пустыни", пока он еще жив. Надеюсь, что с Божьей помощью никто из новых членов Церкви не погибнет, но все же помочь тем, кто сейчас не выходит из "пустыни", очень важно. Так что если вы уже сегодня заметили, что кого-то здесь вмести с вами нет, то позвоните им сейчас же, чтобы завтра они пришли вместе с вами в храм, на причастие и на встречу, которая сможет продолжаться даже до вечерни и чина прощения, который будет вечером»[39].
Священник Г. Кочетков не устает вновь и вновь напоминать, что судьба любого человека, не вернувшегося в общину, плачевна: «"Зверики пустынные" вас, кажется, не сильно кусали: по крайней мере, сломанных рук, ног не вижу, сломанных душ тоже не вижу, хотя, впрочем, об этом надо судить по тем, кто отсутствует (выделение наше. — А. Д.), а не по тем, кто присутствует. Так что завтра эту картину вы сможете восполнить»[40].
***
Другая, постоянно и последовательно повторяемая Кочетковым мысль – это важность групповой общинной жизни, без которой человек неизбежно погибает: «В какой бы храм вы ни пошли, вы должны быть все вместе, потому что выводить кого-либо из "пустыни" потом будет значительно труднее. Конечно, "все возможно верующему", значит, в принципе, можно и позже выйти из "пустыни". Но для этого человеку нужно будет пойти вместе с группой в храм, вместе причаститься, а затем встретиться и как-то обсудить, что же с ним произошло, что же было во время "пустыни" хорошо и что не хорошо.
Надо будет как бы подвести итог пройденному периоду, и только тогда человек выйдет из "пустыни". Сам себя вытащить за волосы из воды человек, как известно, не может. Самому выйти из "пустыни" без помощи братьев и сестер не получится. Поэтому если кто-то не придет сегодня и завтра на выход из "пустыни", это значит, что он еще остался в "пустыне". Так что помогайте братьям и сестрам, будьте очень внимательны, смотрите, кто есть и кого с вами нет. И в будущем будьте друг к другу так же внимательны»[41].
Вне общинной жизни с человеком случается самое страшное: «Некоторые спрашивают: вот, встречи и всякое другое… Нужно время, а где его взять? Что же, приходится чем-то жертвовать, иначе вы не сможете идти вперед, и у вас жизнь начнет рассыпаться, и вы начнете расцерковляться»[42]. Запугивание членов тем, что в случае их выхода из секты у них начнутся всевозможные несчастья, как духовные, так и физические, — одна из характерных черт тоталитарных сект.
Не стоит обманываться: когда священник Г. Кочетков говорит об общине и о церковности, имеется в виду не Православная Церковь в целом, а лишь его община: «Церковь живет в служении, во взаимной личностной и жертвенной любви и церковной ответственности друг за друга. Это и называется общиной. Конечно, вы не думайте, что если вы собрались своей группой в десять-двадцать человек, то сразу стали и общиной. Ведь в миру, когда люди только знакомятся, они что, сразу становятся семьей? Конечно, нет.
А община — это и есть семья. Только семья не по плоти, а по духу. Вот это и есть община. И отношения должны быть, в принципе, такими же, как и в семье, только, конечно, в семье хорошей. Разумеется, могут быть у вас и какие-то трудности. Никто из нас, кажется, еще не ангел. Нимбов не видите ни у кого? — Ну, а коли мы не ангелы, значит, могут быть и проблемы, только старайтесь, чтобы их было меньше.
Старайтесь не создавать проблемы, а помогать друг другу их разрешать, — и в этом будет ваше общее служение и ваша христианская жизнь, которая превосходит возможностью спасения жизнь в монастырях, в семинариях и во всех других подобных заведениях (выделено нами. — А. Д.). Это я говорю, чтобы у вас не было излишней романтики: хорошо бы, мол, стать священником или нынче же поехать по монастырям, по старцам… Старцев вот, правда, сейчас в церкви нет (! — А. Д.). Ну ничего. Когда-нибудь будут, если Бог даст»[43].
***
Более того, община постоянно противопоставляет себя Церкви, другим приходам и другим общинам. Напомним, что черно-белое видение мира и духовный элитизм, выражающийся в ощущении своей группы «единственной», «просвещенной», «правильной», «истинной», «продвинутой» и проч., — типичные признаки тоталитарного сектантства.
«В нашей церкви сейчас много нестроений, но не нужно бояться ничего, никакого "нагаечного православия", как теперь говорят, и всяких фундаменталистов, модернистов и всего прочего. Вы должны слушать Господа (в лице катехизаторов и старост? — А. Д.). Вы не должны принимать никаких кличек, никаких ярлыков: "кочетковцы", "обновленцы" и т.п. — все это ерунда. Так говорят люди, которые играют в церкви в политические игры. Вы же не играйте ни в какие игры. Если вам кто-то что-нибудь подобное скажет, отвечайте: "Простите, я христианин, я православный", и все. Это главное»[44].
«…У вас еще могут быть какие-то искушения, связанные с нашей церковной ситуацией, с нашей приходской ситуацией и т. п. Эта ситуация пока остается сложной. Мы надеемся на то, что общими усилиями и общими молитвами, и вашим предстоянием перед Богом Господь поможет, и правда восторжествует. И то, что полезно для Церкви, то и будет делаться. Но увы, в истории действует не только Божья сила, но и другие силы. Бывает так, что они даже временно побеждают. Мы надеемся, что этого не будет, но все-таки будьте готовы к разному»[45].
***
А коль скоро община ощущает себя «светом миру» в «темном царстве» косности и невежества, которое являет собой Русская Православная Церковь, то вполне допустимо не только сокрытие части информации о себе, но даже и ложь. С другой стороны, членам общины чрезвычайно важно усвоить, что информация, полученная от «внешних» (даже православных), может быть смертельна для души. Таким образом «кочетковцы» обрекаются на информационную блокаду. Вспомним, что контроль над информацией — один из четырех составных компонентов контролирования сознания.
«Не спешите спорить. А то придете куда-нибудь, начнете говорить: "Вот, я прошел оглашение там-то и там-то", а кто-то начнет это оспаривать с позиций, может быть, не очень хорошего знания того, что есть в реальности. Не спешите спорить, посмотрите на человека: если он готов принять другое мнение, рассказывайте ему, действительно, правду.
Но если он не готов, если он просто утверждает свою точку зрения — и все, то подождите немного, когда человек свой гнев переменит на милость, откроет свое сердце, и тогда ваши слова будут ложиться на добрую почву. <…> Вас будут смущать, вам скажут какую-то неправду — а вы же не можете сами знать всех деталей, что реально было там и сям, кто и что делал, кто и что говорил, — и вы можете начать сомневаться. А вас и без того будут отводить от Церкви искушения. Так вот, важно, чтобы они вас от Бога и от Церкви не отводили»[46].
«Но идя в другие храмы, вы все-таки соображайте, что там могут быть люди, которым не нравятся ни катехизация, ни миссия, и вообще вы не нравитесь. Поэтому не наступайте им сразу на любимые мозоли, пожалейте батюшек и прихожан, которые не всегда понимают то, что в церкви есть и что в ней должно или не должно быть»[47].
Такой двойной стандарт, когда для «внешних» говорится одно, а для «внутренних» — совсем другое, характерен для тоталитарных сект. При этом очень часто такой подход облекается в форму заботы о еще не познавших истину темных людях, которым знать всю правду, может быть, просто вредно.
Отсюда и нижеследующий перл: «Помните, что на исповеди всегда нужно говорить правду, но в то же время не всегда во всех частностях, если вы исповедуетесь не духовнику, а более или менее случайному священнику. Тем более, что иногда священники бывают настроены несколько против нашей общины, и это, конечно, как-то отражается на исповедях. В этом есть некоторая опасность, ее нельзя недооценивать…»[48].
***
Интересен и тот подход к обязательному частому причащению, который рекомендует священник Георгий: «…приходите, причащайтесь, никто вам запретить не может. Даже если кто-то и считает, что это нехорошо, в вашем случае он ошибается, потому что вы прошли полную взрослую катехизацию и у вас есть для этого и основания, и силы»[49].
Таким образом, члены общины воспринимают Причастие как свое неотъемлемое заслуженное (или даже завоеванное) право, которого они могут и должны добиваться любыми способами. В связи с этим стоит вспомнить слова протопресвитера Александра Шмемана, продолжателем дела которого называет себя священник Кочетков. Протопресвитер Александр неоднократно в течение своей жизни повторял, что тогда, когда человек считает себя достойным и подготовленным к Причастию, ему следует от таинства воздержаться, потому что в этот момент он наименее готов и наименее достоин.
Лишь компетентная богословская комиссия после тщательного и комплексного исследования всех аспектов учения священника Георгия Кочеткова и жизни его общины, сможет вынести окончательное, взвешенное и всестороннее решение. И, как нам видится, анализируя предлагаемые священником Георгием Кочетковым новые методики катехизации и оглашения, комиссия должна обратить внимание и на те имеющиеся в них признаки тоталитарного сектантства, которые были отмечены нами. 
Всего: 995 
Новых за месяц: 0 
Добавить сайт
