Православный форум Игнатия Лапкина

Пс.57:4 – - "С самого рождения отступили нечестивые, от утробы [матери] заблуждаются, говоря ложь".

Еф.5:12 - "Ибо о том, что они делают тайно, стыдно и говорить".

А если бы неверующим был?!» –
Ещё мне мама в детстве упрекала;
Проказою какой-то был не мил,
И меньших братьев подводил к накалу.

Всего и не припомнить – столько раз
И сам в себе я это повторяю,
Когда одолевала снизу страсть,
И пропасть разверзалась вовсе рядом.

И только вера в Бога, в Страшный Суд
Отодвигали щель по сантиметру.
Не раз молитвы мимо пронесут,
На страхе Божьем – крыльями по ветру.

А если бы неверующим был,
На всё смотрел опустошённым взглядом,
Примеривался к ужасу могил,
И трепетал при слышанье об аде.

На всё, что вижу, сотни покрывал,
Как и у тех, кто проживает рядом.
В кошмары искушений падал, как в провал,
Был скрягой жадным с пальцами коряги.

Ни в чём не видел смысла, Провиденья,
И Промысел неведом, недоступен;
За главное считал бы умноженье денег,
Наращивал бы пузо, словно бубен.

А если бы неверующим был,
При спорах, недостачах, передрягах,
Был жеребцом и ржал среди кобыл,
Об украшениях заботился, нарядах.

Всё было бы и мелко и ничтожно,
О горнем рассуждений ни словечка.
И на божков земных бы был похожий,
Погибелью, проклятием помечен.

А если бы неверующим был…
Да лучше б умереть и не родиться;
Я сам себя сравненьем устрашил,
Оледенел, представив только в мыслях.
02.08.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

Рим.5:2 - "через Которого (Иисуса Христа) верою и получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждою славы Божией".

А если бы, допустим на минутку,
Был не наказан первый мир потопом?
Прах развратился, знаем, не на шутку –
Весь мир в объятья к дьяволу потопал.

То что бы сталось с Ноем, с кораблём,
Мир утонул в разврате бы, как ныне,
И шар земной пришлось отдать на слом,
И значит ты и я не бывши, мимо.

А если бы Содом не прогорел,
И море Мёртвое его не поглотило?
Уже тогда сегодняшний гарем
Заполнило бы меньшинством – всё мимо.

Благословенны струи из дождя,
И огненный поток благословен;
Земля встречает Судию-Вождя –
Ему Спасителем быть всюду во главе.

А если бы жена у Авраама
Осталась в фараоновом гареме?
Пришли б уже тогда к сегодняшнему сраму
И к слепоте – к раздвоенному зренью.

Допустим, с голоду не выжил бы Иаков,
Колодцы Исаака сразу пересохли.
Тогда бы и скатились до вселенской драки,
С духовной трапезой дела бы были плохи.

Не приведи, Господь, Саулу одолеть,
Перехватить Давида на постели!
Но выпрыгнул в окно гигант-атлет,
Иначе бы псалмов не знали и не пели.

И если бы пророки испугались,
Попрятали написанное в сейфы?
Кто обличил бы гадов, читали только гадость,
Без слова истины забились под застрехи.

А как бы я вот там-то поступил,
Перебираю список из событий,
Боролся бы и выплавлял тротил,
Врагам устраивал побоища и пытки?

Не я один, но знаемые мною
Все так же на задворках жмутся робко,
С Адамом, с Авелем, и с неутопленником Ноем
Не вылетел бы из ковчега пробкой?

У совести весь арсенал в запасе,
Как слышать голос Божий и решенье.
Не приблизительно, но точно, чётко, ясно,
Сорваться с Авраамом, как отшельник?

Как поступить, не заплутать в потёмках,
Когда Евангелие, Библию не встретил;
Свет паутинкою в сознанье пусть не тонет,
За что же ухватиться при цунами крепко?

Тогдашний там среди магометан,
«Аллах акбар!» – орал бы с Магометом,
И в христиан стрелу и меч метал,
Девицу-пленницу заранее приметив.

Уснувший разум кто бы пробудил,
И совесть пристыдил ли бы Кораном,
С башкой в чалме сбесившийся дебил
Не истово крушил святые храмы.

Брил голову, гордился многожёнством,
Баранину, конину жрал при звёздах,
И не страшился смерти, спал на жёстком,
Не знал молитвы к Иисусу слёзной.

В руках имея Библию-свечу,
Гипотетически, примериваюсь к прошлым.
Сумел бы вырваться к Христу, покинув чум,
И под столом собрать святые крошки?

Акт сотворения остался позади,
Благословением Бог труд Свой обеспечил;
Дал власть нам сеять, собирать, садить,
Весь день, пока не закруглится в вечер.

И каждый год, дивуясь по весне,
Воскресшие травинки, злаки, деревца
Из-под земли, где зиму им коснеть.
Акт воскрешения кто сможет отрицать.

День дню и речь, и знанье передаст,
И ночь торопится положенное выдать;
Почти неограниченная в человеке власть,
Царя – орла заоблачного и подводной выдры.

А далее открылось в Божьем слове:
Творит Бог Иегова новое в духовном.
И кто к сему способен, призыв тот кто уловит,
О статусе рождённого всем мертвецам напомнит?

Сначала общий план, потом уже в деталях,
Чего достичь желал, в чём преуспеть, когда?
Новозаветные уже деньки настали.
И кто не трудится, тому в конце беда.

Не поздравлять уже с плотским рожденьем,
А только с тем, что свыше, явно от Христа.
Он сам в крещении в чистейшее оденет,
В миг покаянья с Лазарем восстал.

Воды с едой в Писании мы взыщем,
И рост духовный, вовсе не плотской,
Чтоб об Евангельской поревновали пище,
Плоды взрастили, не хвалясь листвой.

Всё новое... а значит ныне цель иная,
Не до могилки шествуя, а прямо в небеса;
Закон Христов не в молниях Синая,
Не на скрижалях – в сердце Духом написал.

Анализировать и сравнивать одно с другим,
Несостыковки видя и малую похожесть.
Мы понимаем, Авраам есть Ибрагим,
И в мусульманской вариации он – Божий.

По признакам таким-то, по поступкам,
По качествам, привычкам узнают
Сморчка трухлявого и за полтинник купят,
А этому дать взятку и послать на юг.

Анализы дают в натуре представленье
По общим признакам, что где-то было так,
Одно с другим не торопясь мы склеим,
Наш опыт и умишко – качеству верстак.

Так иудеи в прошлом просчитались,
Когда исследывали жизнь Христа Иисуса,
И находили, что не был Он в начале,
Что с доказательствами у Него не густо.

И Авраам Его не видел, видеть и не мог,
Какого-то бомжа из града Назарета.
Сей Иисус не Божий Сын, совсем не Бог,
И Авраам под дубом не Его же встретил.

Анализировать приходится всегда по мелочам,
То здесь, то там следы и отпечатки;
Исследывать пророчества, о них не умолчать,
Со звёздочки одной рассвету в нас начаться.

В истории Библейской столько слёз,
Страданий непрерывных и несправедливых,
Блажен, кто крест до финиша донёс, –
В конце восторжествует правда, а не кривда,

Страх Божий, страх гееннского огня
Уздой является, суровость – удилами.
Наказывай дитя, как это не понять?
Грех непокорства приведёт их в пламя.

Анализировать и сравнивать с прошедшим,
Не только со своим, но и с Библейским,
Они терпели и мотались щепкой
И редко кто закончил битву с блеском.

Суметь бы вычленить пустяшный ритуал,
Деление дилеммы, пусть и к ничтожной пользе.
Разбить бы эгоизм – саманный свой дувал,
И опыт исторический узреть бы при колодцах.

То древо замысла привязывать бы к плану,
Который Вседержитель разнарядил;
Года наслаивались неприметно, плавно,
И вот уж седина повыбелила пряди.

Концовка дня… а дальше выходной,
Без выхода когда-то на работу;
Что дальше высветит: о горнем или дно,
Туда, где без Христа трудился против?

Едва ногой шагну через порог,
Нарушив одиночество разминкой;
Вмешаешься и встретишь недотрог,
И пожалеешь, зря не прыгнул мимо,

Живой – он не сторонний наблюдатель,
Узревший беззаконника в упор,
Он обязательно поймёт – явился кстати,
По силам будет разрешить мне спор.

Не промолчит, желая облегчить
Невеждам путь, где грешное вприкуску,
И к правде вытолкнуть нетрезвого в толчки,
Укажет на Голгофу, на Христа Иисуса,

Проанализировать о плевелах прогноз,
Когда и как их высев ограничить,
Кто между строк те ереси пронёс,
Не ограничился Евангельскою притчей.

Анафемой бряцают – в духовном голытьба,
Турецких шапок ряд, точнее – камилавок.
Кого пугают, им ли смелых колебать,
На вас самих в дверях уже пришла облава.

На благовестие никто нигде и ни один,
Антиапостольские пишут решения о ком-то.
Слепцы презренные, вас за руку водить,
Никто из вас на проповеди не заливался потом.

Зачем вам палочки, обозванные жезлом,
Кого пасёте, пажити искусно выбирая?
На Моисеево седалище тщеславно влезли,
Христос в таких узрел разбойников и татей.

Оставьте глупости слепых канонизаций.
Ум, если есть ещё, надмением не тешьте.
Плесень отрясите от безразмерных задниц,
Летите с благовестием, а лучше топать пешим.

Пройдите путь с Христом по Иудее,
С Апостолами так же маршруты пропылите.
Когда в последний раз о ком вы порадели,
Пришли с Евангелием, приползли улиткой?

Вне храма каждый нищ и паралитик,
С любым сектантом встреча – вы погибли.
Ищите всех проколотых, пропитых.
Прочистите об них святые панагии.

Не троньте мёртвых, нагло не пластайте, –
За это вы ответите пред Судиёй Христом.
У Бога есть на вас, архиереи, скальпель, –
И каждый без одежды такой-то уж простой.

Вы судите других, кто не под вами,
Беззубо ляскаете зряшно и бесстыдно.
Опять в отвал Бог проклянет, вас свалит,
И ваша паства вздёрнет вас на дыбу.

Оставьте дрязги… на маршрутах разных
Найдите вы себя и слушающих вас.
Вы некрещёные в моченье грязном,
Креститесь, вашей жизнью не будут вам совать.

08.02.09. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

Андрея Критского вопящий есть канон,
Из покаяния не выдраться к иным вершинам;
Он исторгает стон и телесам наклон –
Хотя бы чуточку им горизонт расширить.

Когда-то он анафему изрёк
Со всеми прочими Вселенскому собору
Шестому… Просчитался, дал себе зарок:
Точить потоки слёз о деле спорном.

Себе не мог простить архиепископ
Подлейшей подписи своей и заблужденья.
Клобук его склонялся долу низко, –
Веков тринадцать саваном оденет.

Так некогда грехом Давид был сокрушён,
И выдал нам псалом пятидесятый
«Помилуй меня, Боже» – остолбенелый шок
Всем грешникам от головы до пяток.

И Павел помнил Савлово геройство,
Он Церковь гнал, голосовал за смерть;
Стефан побитый о пощаде просит,
Под камнепадом гнева свет его померк.

И Урия-гвардеец, предательски убитый
Вопит: «Доколе, Господи, за кровь на отомстишь!»
И чернецы слезят по кельям скитским, –
Каноном покаяния изгонят блажь и тишь.

Но верующий искренно, не просто прохожанин,
Вникающий в Священное Писание усердно,
Хотя просчёты и грехи зажали,
Но знает он и верит: последний будет первым.

И радостью прощения с неба осиянный
Ступень из благодарности умело оживляет,
И рвётся выше, Господу поёт осанну.
А кто лишь кается, нам искренно так жаль их.

Андрея Критского критический канон,
Стою и падаю: «Помилуй меня, Боже!»
И уплываю на обломках в непотребный сон,
А в покаяние мой дух совсем не вхожий.

Ударюсь в пол, усиленно таращусь
На тусклый свет чадящего огарка.
И в позвоночнике мой SOS ломает хрящик,
Лёд не растопится в нас без молитвы жаркой.

К событиям любым библейским сунусь,
Мозг с сердцем и душой следить не успевают,
И разве это каждому не есть огромный минус.
А то, что был, молился ли – сужу себя сознаньем.

Ни поп стоящий, ни архиерей сидящий
О состоянии молящихся не думают века,
Репертуар один тот же тысячелетье тащат,
А результат какой – не надо и смекать.

На семь недель покрыто чернотой,
И тёмные фигуры в дыму и в клобуках.
А Библия не вхожа с йотой, с запятой.
Народу тьма и тьмущая давила на бока.

Христос во веки жив, как и вчера,
А разве Он сегодня омертвелый?
И наши отношения с Христом пора сверять,
Что из Библейского по храмам уцелело?

И не колодцы в храмах, только лужи,
Не за водой идут подруги самарянки.
И не по пять мужей у «вдовых» – много хуже.
Но по концовке дел дела свои сверяем.

Бежала, удалялась в город свой Сихарь
Уже без водоноса с временною влагой.
Она оповестила, что здесь Мессия-Царь,
Руками всплескивала, продолжая плакать.

Андрея Критского откланялись канон,
Плачевные и мудрые напевы;
Но почему же погружает в сон,
Как неучи опять уйдём ни с чем мы.

Тьма исторических событий наплывает
Со скоростью на ленте транспортёра,
Изысканная мудрость скрыта под словами,
Одно «помилуй» следующим стёрто.

Никто из приходящих на канон
Не понимает даже полпроцента,
И потому уходит в пустозвон,
Духовно невоскресшие отпеты.

Но если медленно, по-русски, с разъясненьем
Библейские примеры рассмотреть,
На всё иным тогда посмотрим зреньем,
В «помилуй» каждом ощущая смерть.

Начавши от Адамова безумства
Библейские страницы шелестят;
Запомнить трудно, что приходит устно,
У каждого события сегодня мы в гостях.

Воображение в монашестве Андрей
Довёл до совершенства, даже выше.
Всех к покаянию влача, сумел огреть,
И даже то, что и на ладан дышит.

Со всех сторон разбор по порошинке,
«Помилуй меня, Боже!» тёмным фоном,
Примеры древние нам мелко накрошили,
Доказано стократ, что все мы тонем.

Во всех событиях и я – ползучий гад
Постом зажатый и в земных поклонах;
К ногам Христа, нет выхода назад
И приговор вчерашнему и злому.