Вопрос 3996: Почему в церкви нет икон Григория Распутина? Ответ: Потому что церковные власти боятся обмишуриться, как и с царскими останками, осторожничают. Никто не знает, где его душа, и потому эту тему даже поднимать не следует. Нужно нести Слово Божие в народ, и только через слово посеянное могут взойти новые ростки святости.
«В последнее время ведутся споры в связи с проблемой канонизации Иоанна Грозного и Г.Е. Распутина. Но для того, чтобы рассуждать об этом, по моему мнению, необходимо сначала научиться некоторым истинам православия, знание которых, кстати сказать, было бы полезно и в духовной брани.
Ибо без этих знаний, являющихся нашим духовным оружием, бесы легко вовлекают нас в искушение, вызывая среди нас разделения, когда одни считают вышеназванных лиц святыми, а другие – тяжкими грешниками и злодеями. Чем, между прочим, в отношении к Распутину репродуцируется ситуация подобного же разделения церковной общественности в начале ХХ века. Но как говорит по поводу ап. Павел:
“Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных” (Еф. 6:11-12).
И далее апостол, уподобляя духовную брань и её оружия телесной битве, призывает верующих воспринять меч (духовный), надеть шлем (спасения), взять щит (веры), облекшись в броню (праведности), препоясав чресла истиною и обув ноги в готовность благовествовать мир (ср. Еф.6:14-17). Никто и нам не мешает духовную войну, которая ведётся против нас демонами, уподобить войне обычной, с той только разницей, что в современном военном деле используются вооружения намного более сложные, чем во времена ап. Павла.
Тогда-то и основных видов вооруженных сил было всего пехота и конница, да иногда ещё гребной флот. А сейчас, хотя нет конницы, но зато есть артиллерия, танки, авиация, ракеты, флот, состоящий из надводных и подводных ракетоносцев, и, наконец, ядерное и термоядерное оружие. Соответственно изменилась тактика и стратегия воюющих сторон.
Однако нам для ответа на интересующий нас духовный вопрос нет нужды углубляться в такие сложности. Достаточно, на мой взгляд, разобраться с тем видом войск, который был всегда, т.е. с тем, что можно назвать бесовской пехотой.
По моему мнению, когда православные верующие ставят вопрос о канонизации Иоанна Грозного и Г.Е. Распутина, бесы используют против православных один тактический приём, который применяется и в обычной войне. Этот приём состоит в следующем: создаётся мощный укрепрайон, который в изобилии занимает пехота, усиленная большим количеством артиллерии, врытыми в землю танками и т.п.
А затем противник провоцируется на атаку в лоб этого непреодолимого для него укрепления с тем, чтобы он понёс как можно большие потери в людях и технике.
Так и наши ревнители и патриоты уже в течение достаточно долгого времени несут потери и разбивают свои не очень умудрённые богословием лбы о проблему канонизации вышеназванных лиц, не понимая, что решение оной для них, в силу отсутствия у них этого самого всеоружия Божия, о котором говорит ап. Павел, – невозможно.
Для ревнитетелей – это непреодолимый бесовский укрепрайон, ибо оружия для его уничтожения у них нет. Зато бесы, как это следует из избранной ими тактики, всячески провоцируют патриотов и ревнителей на новые атаки их неприступной крепости, на новые попытки реализации идеи канонизации Иоанна Грозного и Распутина. Об этом говорит нам Церковь.
Так предстоятель Украинской православной церкви блаженнейший митрополит Владимир, не без содействия Святого Духа, разоблачает сию бесовскую хитрость, когда в одном из своих интервью говорит, что “эта идея носит провокационный характер”.
Для того чтобы атаковать такие мощные укрепления, в военном деле сначала применяется длительная артподготовка, во время которой основательно окопавшаяся пехота противника выковыривается из окопов, дзотов, дотов и прочих своих огневых точек и уничтожается.
В качестве такой предварительной духовной артподготовки к вопросу интересующей нас возможности канонизации и следует применить некоторые сведения из учения Св.Писания и Св.Предания, ибо, как мы увидим в дальнейшем, они имеют самое непосредственное отношение к интересующему нас вопросу.
Легко заметить при этом, что применяемое нами оружие (эта самая “артподготовка”) ни что иное, как тот же самый духовный меч – Слово Божие, о котором пишет ап. Павел (ср. Еф.6:17), ибо Св.Писание часто называют Словом Божиим. Да, действительно, бесовские оружия меняются с течением времени. А всеоружие Божие остаётся то же, что и назвал апостол (ср. Еф.6:11-17).
Однако это всеоружие, в отличие от боевых средств обычной войны, преображаясь действием благодати Святого Духа, оказывается действенным средством против самых современных бесовских хитростей,
“ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого” (Евр.4:12).
Итак, чтобы нам хотя бы отчасти разобраться с бесовскими хитростями, накрученными вокруг интересующей нас проблемы, необходимо понять следующее. По учению Св.Писания и Св.Предания, все дела человеческие по отношению к нравственному закону делятся на три вида: сверхъестественные, естественные и противоестественные.
Из них первые – похвальны у Бога и достойны Его награды; за вторые никто не получает награду, но и не подвергается наказанию; творящие же дела третьего рода не только не получат награду, но и будут наказаны. Например, есть три вида дел в отношении естественной способности человека к деторождению:
1) доброе девство или безбрачие, чаще всего достигаемое чрез монашество;
2) брак;
3) блуд.
Здесь первое сверхъестественно, второе – естественно, третье – противоестественно. В отношении собственности сверхъестественно отречение от неё ради Христа; естественно иметь собственность без особо пристрастного отношения к ней; противоестественно – сребролюбие и все виды грехов, с ним связанные.
В отношении гонений на христиан сверхъестественно мученичество за Христа; естественно бегство от гонения ради сохранения веры при немощи человеческой; противоестественно – отпадение от веры.
За блуд, сребролюбие, отпадение от христианской веры положено наказание, и если творящие сии дела не покаются, – наказание вечное. За брак, бегство от гонения из-за немощи, обладание имуществом человек не наказуется, но и не получит от Бога награду. За доброе безбрачие, отречение от имущества ради Христа, мученичество – он получает венец, тем более славный, чем больше подвиг, и сподобится Царства Небесного, если до конца в этом подвиге пребудет.
К чему, т.е. к высшему благу, всегда и призывает нас Господь, лишь бы мы услышали. Так, например, Он говорит:
“Если вы будете любить любящих вас”,
т.е. совершать дела естества, ибо нам естественно любить любящих нас, – “какая вам награда”, ибо, как уже и говорилось выше, за дела естественные награды не положено. “Не так ли поступают и язычники?” (Мф.5:46-47), которые “не имеющие закона, по природе (естеством) законное делают” (Рим.2:14), т.е. также совершают дела естества и имеют чувство любви естественной. Но “любите врагов ваших”, т.е. учитесь творить дела превышающие естество, и будете иметь награду на небе: “Будете сынами Отца вашего Небесного” (Мф.5:45).
Таково в общих чертах, по учению Евангелия и святых отцов, оное действие нравственного закона Христова в отношении всех дел человеческих. Что же делает диавол, который также хорошо знаком со всем вышесказанным? Совершенно очевидно, что он, желая погибели каждого, стремится всех ввергнуть в противоестественное. Однако совершить это он стремится с хитростью.
Так, ещё с древности у врага рода человеческого было припасено одно довольно хитрое средство нашей погибели, которое можно назвать “исключением среднего”. Ибо оно состоит в следующем: диавол старается внушить нам, что, мол, дела, так сказать, средние, дела естества (брак, обладание имениями, бегство от гонения и т.п.) будто бы некое зло, за которое мы якобы будем наказаны, и которых поэтому всячески необходимо избегать.
Особенно с первых веков христианства враг ополчился против брака, так что уже тогда были секты (гностиков, например), отрицавшие оный и называвшие его блудом (ср. 1Тим.4:1-3). Казалось бы, гностики, запрещая брак, проповедовали высшее совершенство (девство, безбрачие). Однако, как обличает их святитель Иоанн Златоуст, на самом деле они разрушали, отрицали эти добродетели.
И действительно, как рассуждает сей великий учитель Церкви Христовой, если мы примем точку зрения этих сектантов и будем считать, что брак – это грех блуда, тогда девство или посвященное Богу безбрачие это не добродетель, достойная награды, а лишь единственное средство избегания греха, т.е. естественное состояние человека, за которое награда не положена.
Так по поводу этой ереси св.Иоанн Златоуст говорит следующее: еретики “приняв за правило считать брак порочным делом, заранее лишили себя наград, принадлежавших девству; ибо справедливость требует, чтобы воздерживающиеся от злых дел не венцы получали, а только не подвергались наказанию…
Убийца, гласят (законы), пусть будет казнён смертью; но не прибавляют: не убивающий пусть получит почести”.
Более того, по словам того же учителя Церкви, такое “исключение среднего” по отношению к девству превращает эту добродетель во зло и грех, “оттого, что они (еретики) избрали девство, чтобы поставить закон, противный Богу; а мы это делаем, чтобы исполнить Его волю. Бог хочет, чтобы все люди воздерживались от брака…
Но Спаситель, щадя нас и зная, что “дух бодр, плоть же немощна” (Мф.26:41), не поставил этого дела в непременную заповедь, но предоставил избрание его нашим душам… Но ни Маркион, ни Валентин, ни Манес (ересеначальники сект, отвергавших брак) не удержались в (пределах) такой умеренности: ибо в них говорил не Христос, щадящий овец Своих и полагавший за них душу Свою, но человекоубийца, отец лжи (Ин.10:11; 8:44). Посему они погубили и всех поверивших им, здесь обременив их бесполезными и невыносимыми трудами, а там увлекши вместе с собою в уготованный для них огонь” (св. Иоанн Златоуст. Книга о девстве).
Если применить это православное учение к проблеме канонизации Царя Иоанна IV и Г.Е. Распутина, то легко можно заметить ошибку многих патриотов и ревнителей, основанную на исключении среднего.
Усилиями русских патриотов довольно основательно было показано, что Иоанн Грозный и Распутин отнюдь не являются негодяями и преступниками, какими изображали их масонская историография и жёлтая пресса.
Но отсюда нельзя в духе исключения среднего, делать вывод, что эти лица – святые, ведь не все не преступники достойны наименования святых, есть ещё и среднее состояние человека, когда он не преступник, но и не совершенный праведник. На этот счёт можно привести характерный пример.
В редакцию одной из православных одесских газет пришло письмо неких ревнителей, ратующих за канонизацию вышеназванных лиц, которое заканчивается очень примечательным, можно даже сказать, симптоматичным постскриптумом: “P.S.
Царь Иоанн Грозный никогда не убивал своего сына, это доказала комиссия, читайте митрополита Иоанна (Снычева). А Репин – масон и нарисовал картину по указанию масонского совета из Парижа”.
Господа ревнители! Мы согласны с вами, что Иоанн Грозный не убивал своего сына, но следует ли из этого, что он святой? Ведь подавляющее большинство жителей России и вообще всего мира своих сыновей также не убивали, но отсюда совсем не следует, что они святые.
Если Вас не устраивают эти доводы естественного разума, давайте обратимся к святителю Иоанну Златоусту, который Духом Святым провидел Ваши заблуждения. Спросим об этом его. Что он нам ответит? А всё то же: “Справедливость требует, чтобы воздерживающиеся от злых дел не венцы получали, а только не подвергались наказанию…
Убийца, гласят (законы), пусть будет казнён смертью; но не прибавляют: не убивающий пусть получит почести” или наименования святого. Таким образом, следует констатировать, что наши “ревнители”, пытаясь добиться столь желанной для них канонизации, находятся под влиянием бесовской прелести под названием “исключение среднего”.
Отсюда нечистота их мышления и идеологии, которые не только считают святыми лиц, лишь исторически реабилитированных трудами православных патриотов, но и осуждают всех тех, кто не согласен с таким отождествлением. Вот пример такого осуждения всё из того же упоминавшегося письма в редакцию: “Почему вы, батюшки, на стороне врагов?
Не боитесь, что Господу Вы уже сейчас не угодны? Не объясняете народу, что на Григория шла грандиозная клевета, также и на Царскую семью, на всю Россию, на Церковь, и на Вас, батюшек, тоже. И сейчас идёт. Зачем не читаете, что сказал великий старец покойный Николай Гурьянов о Григории?
Почему Вы сторонитесь правды Божией и находитесь в стороне от верующего народа, истинно верующего, а окружили себя неправдой и теми, кто внемлет басням! Надо укреплять православие, а то вот раскольники за неимением святых прославили даже Тараса Шевченка, а вы выступаете против таких Божиих угодников, как царь Иоанн и Григорий Распутин”.
Как видим, “ревнителям” всё в том же духе исключения среднего кажется, что если кто-то не согласен со святостью оных лиц, то он автоматически должен участвовать в масонской клевете на них, считать их негодяями и преступниками.
Опять всё то же исключение среднего, только в обратном порядке: сначала было – если реабилитированы, если не преступники, то обязательно святые; а теперь нас обвиняют и даже шантажируют, что если мы не признаем святость оных лиц, то подобно масонам должны будем считать их негодяями.
Ревнителям как-то не приходит в голову, что можно не принимать клевету на человека и даже уважать его, отнюдь не считая его святым. Как, например, мы уважаем и почитаем целый ряд русских православных общественных, политических, военных деятелей, царей, наконец, не ставя вопрос об их канонизации.
Такая ошибка, точнее нечистота мышления, навязанная исключением среднего, не только заставляет ревнителей осуждать пресловутых “батюшек”, а также митрополитов и вообще Церковь, но и до крайности сужает поле их мысленной деятельности в духовной брани.
Заставляя без конца биться над проблемой канонизации Иоанна IV и Г.Е. Распутина, провоцируя биться своими лбами о бесовский укрепрайон, который можно было бы, в качестве тактического маневра, и обойти.
И здесь именно Православная церковь показывает правильный путь. В этом плане весьма важно уже упоминавшееся интервью блаженнейшего митрополита Владимира, которое является развитием богословского учения Церкви по рассматриваемому нами вопросу, ибо в нём владыка, избегая как ошибки исключения среднего, так и огульного осуждения Иоанна Грозного и Григория Распутина, говорит о них следующее:
“Эти люди сыграли свою роль в истории России, положительная она или отрицательная – пусть об этом скажут историки. Если она была неправильно оценена в дореволюционной или советской истории, то сейчас есть возможность, ссылаясь на исторические документы и свидетельства, опровергнуть данную им оценку.
Но даже если историки и сумеют это сделать, то это ещё не означает, что их нужно причислить к лику святых. История сохранила для нас множество имён выдающихся людей, которые сыграли важную положительную роль в своё время для государства, народа и Церкви. Но они не канонизированы”.
Итак, избегая ошибки исключения среднего, можно пролить некоторый свет на личность Г.Е. Распутина. Потому что это самое “исключение” сыграло самую роковую роль в его судьбе. Причём надо отметить, что оно инспирировалось в отношении Распутина не только невидимыми, но и видимыми бесами – революционными деятелями того времени в России или, как называет их князь Н.Д. Жевахов, – “агентами интернационала”.
Как говорит по этому поводу князь: “Был ли Распутин агентом интернационала, игравшим политическую роль и выполнявшим определённые задания, оправдывал ли он свою славу наличностью выдающихся качеств или из ряда выходивших преступлений? Нет, ничего подобного не было.
Ничьим агентом Распутин не был, никакой политической роли не играл, никаких особенностей, отличавших его от заурядных представителей его среды не имел; никаких выдающихся преступлений не совершал…
Но тогда на чём же зиждилась его слава? Чем же объясняется, что его имя прогремело на весь мир и сделалось синонимом зла, достигшего своих крайних пределов? Объясняется это тем, что Распутин, в момент своего появления в Петербурге, а может быть и раньше, попал в сети агентов интернационала, которые желали использовать полуграмотного мужика, имевшего славу праведника, для своих революционных целей.
Вот почему в первые моменты появления Распутина в Петербурге так усиленно раздувалась его слава как “святого”, открывшая пред ним двери великосветских гостиных и великокняжеских салонов и приведшая его во дворец; вот почему с ещё большим азартом раздувалась впоследствии противоположная слава, приведшая к его убийству людьми, одураченными тем же интернационалом… Над созданием славы Распутина работали невидимые агенты интернационала…
Здесь велась тонкая и очень сложная игра, здесь осуществлялись давно задуманные революционные программы… Мы ещё не знаем, мы даже не догадываемся о тех гениальных приёмах, какие пускаются интернационалом в обращение для достижения его целей. Они так же легко превращают ангела в демона, как и демона в ангела”.
А мистическим стержнем такой подлой деятельности бесов видимых – агентов интернационала, как мы ясно видим из вышеприведенной меткой характеристики их, данной князем Жеваховым, является изобретенное бесами невидимыми исключение среднего, которое, говоря словами пророка и псалмопевца Давида, возводит до небес, и низводит до бездн (см. Пс.106:26).
Сначала искусственно делают из человека святого, а затем, обнаружив у него свойственные всем обычным людям слабости и недостатки, по методу исключения среднего (раз не святой, значит – преступник) объявляют их чудовищными преступлениями, а самого человека – негодяем. Так, например, известный заурядный инцидент в ресторане “Яр”, когда Распутин, выпив, повздорил с официантом, раздули до масштабов национальной катастрофы.
Интересно отметить, что когда царь в связи с этим происшествием призвал Распутина к ответу, последний признал, что был пьян, и в своё оправдание говорил, что он, как и все люди, грешник. Этим Григорий Ефимович ясно показал, что он не святой, раз грешник, но и не преступник, если как все люди.
А это “как все люди” и означает, что Г.Е. Распутин в нравственном отношении находился в среднем состоянии. Которое нельзя было исключать тогда, нельзя и теперь, чтобы снова не покупать у бесов их подержанный и уже один раз проданный товар под названием “исключение среднего”.
Но в каком же конкретно месте среднего состояния, поскольку это понятие довольно широкое, находился Григорий? Он, по заслуживающим доверия свидетельствам, был подвижником, идущим путём святых, но не достигшим совершенной святости, т.е. бесстрастия, отсюда и падения.
Как говорит о нём святитель Феофан (Быстров): “Он не был ни лицемером, ни негодяем. Он был истинным человеком Божиим, явившимся из простого народа. Но под влиянием высшего общества, которое не могло понять этого простого человека, произошла ужасная духовная катастрофа, и он пал.
Окружение, которое хотело, чтобы это случилось, оставалось равнодушным и считало всё происшедшее чем-то несерьёзным. Но в духовном отношении такое падение должно привести к очень большим последствиям”.
Предыдущий абзац, особенно слова святителя Феофана, являются ключевыми в понимании личности Г.Е. Распутина, особенно в контексте борьбы с исключением среднего. Однако самое смешное и грустное состоит в том, что одни используют эти слова, цитируя лишь первую их часть (“человек Божий”), чтобы доказать – Распутин святой.
Другие, наоборот, обращают внимание на слова “он пал”, пытаясь доказать, что Распутин – падший человек. Эта же история повторяется, когда одни обращают внимание на исцеления, совершённые Григорием Ефимовичем, на дар прозорливости, которым он обладал; а другие на то, сколько мадеры он выпивал. Всё с теми же диаметрально противоположными целями: доказать святость или преступность Распутина.
Однако, господа! И то, и другое совершал один и тот же человек. И святитель Феофан говорил об одном и том же человеке. Поэтому надо не вырывать нравящиеся вам слова из контекста, а дать целостную картину.
А она и состоит в том, как это известно из теории аскезы и житий святых, что подвижник, идущий путём святых и уже прошедший достаточно большой отрезок этого пути, но не достигший его конца, т.е. совершенной святости или бесстрастия, способен творить чудеса, но и не застрахован от падений.
Как говорит о последних преп. Феодор Студит, они – обычное дело на пути спасения. При этом, важны не эти чудеса или падения, а исход борьбы, учат святые, приводя в пример атлетов, которые борются друг с другом. У них побеждает не тот, кто один раз опрокинул своего противника, и проигрывает не тот, кто один раз упал, но тот, кто одержал окончательную победу.
Точно так же могут падать и вставать духовные атлеты – аскеты или подвижники. Ап.Пётр, когда ещё во времена земной жизни Спасителя был послан на проповедь, творил чудеса – и исцелял, и бесов изгонял.
Но пришло искушение, и он трижды отрёкся от Христа. Однако пав, он принёс сугубое покаяние, и снова был восстановлен в лике Апостолов.
И таких примеров падений и великих чудотворцев и их восстановления в лике святых можно привести достаточно много. Эти их падения, очевидно, не свидетельствуют, что они совершенно погибли, поскольку есть покаяние; но и их чудеса, содеянные ранее, не говорят об их совершенной святости и бесстрастии, поскольку после них были падения, но лишь свидетельствуют, что они шли путём святых.
Таким и был Г.Е. Распутин. Мы не можем принять мнение, которое высказывали некоторые лица после его мнимых и реальных падений, что, якобы, он уже совершенно пал и не мог восстать. Это противоречит, во-первых, всему христианству, особенно Таинству покаяния. Во-вторых, христианскому учению о природе человека.
Человек, как известно, не Ангел, поэтому он может пасть; но он и не демон, поэтому после падения может и восстать. Приписывать же Григорию Ефимовичу неспособность к последнему – это значит демонизировать его личность.
Наконец, в-третьих, данное мнение просто противоречит реальным фактам. Так, например, Г.Е. Распутин, как будет показано ниже, до конца своей жизни сохранил дар прозорливости. Каким образом можно это объяснить, если считать его окончательно падшей личностью? Ведь
“мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает” (Ин.9:31).
К тому же надо учитывать ещё одно, очень важное обстоятельство. Место жительства, которое избрал Григорий в последние годы своей жизни, т.е. Петербург, было крайне неблагоприятным поприщем для духовных подвигов. Столица со всеми её соблазнами и прелестями отнюдь не располагала к сугубой аскезе.
Поэтому подвижники всех времён обычно избегали таких мест, особенно если они, как и Распутин, не достигли совершенной святости или бесстрастия и не могли укрыться за крепостными стенами монастырей. Ибо человек страстный в грешном городе как бы программируется на падения.
Неудивительно в этой связи, что даже дочь Распутина Мария утверждает, поведение её отца в столице не было безупречным: “Я ни в коем случае не намереваюсь отрицать, что, во время пребывания моего отца в Санкт-Петербурге, у него были любовницы и, что по временам, он вёл беспутную жизнь.
Окружённый разными женщинами, здоровый и зрелый мужчина с естественными желаниями, он вполне мог поддаться многочисленным соблазнам. Тем более что окружавшие его люди предпринимали настойчивые попытки усилить эти желания и создать ещё больше соблазнов и возможностей”.
Я, впрочем, не думаю, чтобы Распутин опускался до столь грубых телесных падений. Думаю, Бог сохранил его от этого и в миру. Однако, Сказавший:
“Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём” (Мф.5:28), – требует от подвижника большего, чем просто сохранения чистоты тела. Необходимо хранить чистым и дух, т.е. сохранять душу от нечистого воззрения на лиц иного пола, от нечистых помыслов, пожеланий и т.п.
А такое в средоточии мира – столице - есть дело крайне трудное, практически невозможное. По всей видимости, не чужд таких греховных помыслов был и Григорий.
Это его тяготило, возможно это и было тем его падением, о котором говорит архиепископ Феофан (Быстров). И если бы Распутин по собственной воле пребывал в Петербурге, если бы он из любви к земным сластям, деньгам или человеческой славе, которые столь щедро дарила ему столица, не бежал из неё сразу же после первых своих грехопадений, то это вменилось бы ему в тяжкий грех.
Однако, у нас есть веские основания полагать, что удерживало его там не своеволие, не желание земных благ, а воля Царя Небесного и царя земного. Так архиепископ Сан-Францисский Тихон (Троицкий) рассказывает о следующем случае, произошедшим, когда он был студентом Казанской Духовной академии и духовным сыном старца Гавриила (Зырянова): “Раз группа студентов посетила старца Гавриила, который, по обычаю, приглашал чайку попить в 4 часа. На чае был молодой вл.Тихон и среди гостей был и Распутин. В то время он… был в почёте, посещал старца и, очевидно, был на большом счету у него.
Старец Гавриил позже рассказывал вл.Тихону, что когда Распутин говорил ему, что он собирается в Петербург, то старец про себя подумал: “пропадёшь ты в Петербурге, испортишься ты в Петербурге”, на что Распутин, прочитав его мысль, вслух сказал: “А Бог? А Бог?” Это слышал вл.Тихон, но не знал к чему, так что позже старец объяснил этот явный случай прозорливости Распутина”.
Эти слова Григория Ефимовича явно говорят как о том, что, пребывая в Петербурге, он уповал на помощь Божию (почему я и считаю, что Бог сохранил его там от самых грубых падений), так и о том, что само это пребывание было исполнением воли Божией. Ибо одно с другим взаимосвязано: как нельзя надеяться на помощь Божию, если делаешь нечто противное Его воле, так естественно подвижнику, творящему эту святую волю, уповать на Бога.
Достойно исследования, почему Господь хотел, чтобы Григорий находился в столице, ведь это, казалось бы, вредило его душе? Но дело в том, что вынужденность пребывания в месте, удобном для падений, значительно уменьшает этот вред, а чувство покаяния, которое, естественно, бывает после падения, приносит душе пользу, которая очевидно больше, чем вред.
Отсюда, по-видимому, учение Распутина, которое часто неправильно понимают, как мнение “о спасении чрез грех”. Через грех, конечно, никто спастись не может, но рассудительный подвижник, если уж он и согрешил, то обязательно воспользуется тем покаянным чувством, которое бывает после греха, поэтому приложит к последнему покаяние. В классической аскезе это известно давным-давно.
Так ещё царь и псалмопевец Давид, согрешив прелюбодеянием и убийством, к сугубому греху приложил сугубое покаяние, памятником которому является известный 50-й псалом “Помилуй мя, Боже…”. Особенность подвига Г.Е. Распутина заключалась в необходимости искать спасение в месте крайне неудобном для спасения и аскетических подвигов.
Думаю, сим раб Божий Григорий предвосхитил особенности аскезы нашего времени; аскезы, так сказать, не классической. Григорий Ефимович шёл ещё не изведанным путём спасения, и при этом он явно обладал даром учительства, т.е. был способен осмыслить, и действительно пытался осмыслить пройденный путь, что делает его учение весьма важным для нас.
О Г.Е. Распутине можно сказать словами одного старца: он шёл царским путём и измерял версты. С точки зрения классической аскезы, учение Распутина выглядит наивным и ошибочным. Так, например, он говорит: “Я взял Четьи-Минеи и жития святых и начал их разбирать и увидел, что разные святые только спасались, но все они покидали мир и спасение своё соделывали то в монастырях, то в пустынях. А потом я увидел, что Четьи-Минеи описывают жизнь подвижников с той поры, когда уже они поделались святыми.
Я себе и подумал: здесь, верно, что-то не ладно. Ты мне покажи не то, какую жизнь проводили подвижники, сделавшись святыми, а то, как они достигли святости. Тогда и меня чему-нибудь научишь”. Но дело в том, что Четьи-Минеи святителя Димитрия Ростовского и не ставят своей основной задачей досконально научить нас пути спасения.
Для этого есть другая книга под названием “Добротолюбие”, а также прочие аскетические творения святых отцов. Жития святых написаны святыми так и для того, чтобы, говоря словами преподобного Иоанна Лествичника, в сильных душах пробуждать ревность, а в слабых – возгревать смирение. Здесь Распутин, с точки зрения классической аскезы, ошибается, с её позиций он выглядит наивным дилетантом; не знаю даже, читал ли он “Добротолюбие”. Однако его сильная сторона как раз и состоит в том, что, ставя вопрос о пути спасения, он выходит за рамки этой аскезы, ищет иной путь, которого не знали святые.
А вот другое поучение старца Григория: “Нужно придти на помощь и мирянам, чтобы научить их спасать в миру свои души. Вот, примерно, министр царский, али генерал, али княгиня какая, захотели бы подумать о душе, чтобы, значит, спасти её. Что же, разве им тоже бежать в пустыню или монастырь?! А как же служба царская, а как же присяга, а как же семья, дети?! Нет, бежать из мира таким людям не резон”.
Опять очень наивно. Дорогой Григорий Ефимович! Если Вы внимательно читали жития святых, то должны были бы обратить внимание на тот факт, что не только министры, генералы царские да княгини уходили в монастырь, где спасали свои души, но даже и сами цари становились монахами, по крайней мере, некоторые из них. Однако, это наивно только с позиций классической аскезы, которая аксиоматически предполагает для каждого человека возможность свободного ухода из мира в монастырь для спасения души.
А Г.Е. Распутин, по-видимому, исходя из собственного аскетического опыта, когда он сам вынужден был по воле Божией жить в Петербурге, предлагает другую систему духовных аксиом, постулируя невозможность для человека покинуть грешный мир, что весьма актуально для нашего времени.
К примеру, в громадной стране нашего недавнего прошлого – Советском Союзе - было с десяток монастырей, в которых подвизались лишь несколько сотен монахов. И это на миллионы православных христиан! Впрочем, самого Григория Ефимовича такая необходимость жить в грешном мире, в месте, удобном для падений, и сама эта цепь падений явно тяготили.
Хотя, и это надо отметить, по смотрению Божию покаяние и смирение, которые бывали после этих падений, удерживали его от гордыни, в которую очень легко и удобно можно было впасть простому крестьянину, приближённому к царю. Однако Григорий, по-видимому, искал выход из этой цепи падений.
Возникает вопрос: не была ли сама смерть Г.Е. Распутина таким выходом? Другими словами, не была ли его смерть добровольной? Можно предположить, что Григорий, по присущему ему дару прозорливости зная о готовящемся убийстве, сам, подобно Христу, отдал себя в руки убийц, желая такой мученической кончиной исхитить свою душу из рук мира и соблазнов его.
Во всяком случае некоторые загадочные обстоятельства убийства Г.Е. Распутина говорят в пользу этого предположения. В таком случае раб Божий Григорий – мученик. И в этой связи интересно свидетельство епископа Гермогена (Долганова), бывшего вначале почитателем, а затем одним из самых непримиримых врагов Распутина, о том, что произошло после того, как из газеты он узнал о смерти Григория Распутина.
Как рассказывал Владыка Б.Н. Соловьёву: “Я невольно подумал: вот, он гнал меня, из-за него нахожусь сейчас на положении ссыльного, но возмездие было близко, и кара Божия обрушилась на него, он убит! Вдруг, я никогда не забуду этого момента, я ясно услышал громкий голос Григория за спиной: “Чему обрадовался? Не радоваться, а плакать надо! Посмотри, что надвигается!”
Я обомлел в первую минуту от ужаса. Наконец, перекрестившись, я быстро встал, оглядел келью – никого! В прихожей тоже никого! Я не мог ничего есть, тщетно стараясь объяснить себе этот странный случай… Наконец, я задал себе вопрос: “Чей голос слышал я?” Ответ был один: “Григория!”
Я не мог в этом ошибиться. Не мне тебе рассказывать, ты не хуже меня знаешь, что Григорий был особенным человеком, и много чудесного связано с его личностью. Одно скажу, я с трудом дождался вечерни, после которой я совершил по нём панихиду, духовно примирившись с ним”.
Как видим, епископ Гермоген тщетно пытался объяснить этот случай. А объяснение его можно найти в житии святой великомученицы Анастасии Узорешительницы. Когда святая находилась за исповедание имени Христова в темнице, ей явилась пострадавшая прежде неё мученица Феодотия.
Как повествует житие: “Анастасия о многом говорила с блаженною, о многом расспрашивала её. Между прочим, она спросила её: “Как ты приходишь ко мне по смерти?” Феодотия объяснила ей, что душам мучеников дарована от Бога особая благодать, чтобы и по своём отшествии от земли они могли приходить, к кому пожелают, беседовать с ними и утешать их”.
Возможно, такая же благодать, как мученику, была дарована и Григорию, отсюда и явление его после смерти владыке Гермогену. Впрочем, если это и не так, если Распутин при жизни действительно впадал в грехи пьянства и блуда, то, как говорилось ранее, важны не эти падения, а исход борьбы.
И этот исход жизни Григория Ефимовича был не предосудителен, поскольку за те грехи, которые вменялись ему его врагами, законы Российской империи не предусматривали наказания смертной казнью. Если же он такое наказание понёс, вольно или невольно, то этим искупил свои грехи.
Поэтому можно, подобно владыке Гермогену, духовно примириться с ним и, при желании, поминать раба Божия Григория в заупокойных молитвах. Во всяком случае, каноны Православной церкви этого не воспрещают.
Предвижу, что “ревнители”, прочитав вышеприведённое, скажут: но ведь и вы, говоря, что Григорий Распутин – мученик, подобно нам, утверждаете, что он – святой! Но, во-первых, я этого не утверждаю, а лишь высказываю предположение.
Во-вторых, думаю, что Богу не столько угодна форсированная канонизация Г.Е. Распутина, сколько та полемика, которая ведётся вокруг его имени, поскольку благодаря ей, как мы видим хотя бы из этой небольшой статьи, можно узнать много полезного современному аскету.
(пр.след)
Всего: 990 
Новых за месяц: 1 
Добавить сайт
