От редакции: РНЛ трудно заподозрить в симпатиях к РКЦ, но исторический материал о борьбе римо-католичества с масонством, представленный в статье Владимира Куковенко, как нам кажется, может быть интересен нашим читателям.

Священник Сергий Дмитриев, высказывая в интервью РНЛ своё мнение по поводу демонстрации по первому каналу российского телевидения фильма «Код да Винчи», задался вопросом: «глупость или провокация» этот показ? Далее он высказался в том духе, что необходима определённая цензура: «Необходим хотя бы какой-то общественный контроль над телевидением. В своё время Сергей Миронов собирался что-то в этом плане организовывать, но потом все почему-то заглохло. Нужны хотя бы нормальные консультанты».

Задаваясь этими вопросами и высказывая пожелания, о. Сергий деликатно умолчал о главной проблеме. Книга Дэна Брауна, по которой снят фильм, - откровенная апологетика масонских идей. Назвать её просто кощунственной - значит ничего не сказать. Суть ее не только в отрицании христианства. Суть её в том, что она деформирует наши представления о морали и нравственности, деформирует устоявшиеся исторические воззрения и представления о будущем устройстве нашего мира, как в политическом, так и в религиозном отношении.

То, что о. Сергий, осуждая этот фильм, так и не решился упомянуть о масонах и их идеях, вызывает особое сожаление. Это похоже не столько на неосведомленность в этом вопросе, как на робость. И его желание прикрыться от шквала разрушительных идей добропорядочными консультантами или общественностью выглядит наивно. Возможно, им удастся запретить этот фильм, но как быть с теми же идеями, которые выглядывают из сотен других книг, фильмов и, даже, детских передач?

Поэтому, соглашаясь с тем, что цензура нужна, я не могу представить её без широкой, грамотной и бескомпромиссной борьбы с масонскими идеями. Половинчатыми мерами тут не обойтись. Кто же должен принять на себя такое нелёгкое бремя?

О. Сергий наивно полагает, что этим должно заниматься общество. А по плечу ли ему подобная ноша? Печальный опыт многих стран нам показывает, что гражданское общество эту борьбу проиграло. Давно и бесповоротно. Наивно уповать и на правительства, поскольку и они уже лояльны к масонам. Остаётся одна надежда на Церковь. Она остаётся той авторитетной силой, которая и обязана, и которая единственная может возвысить свой голос до осуждения этого мирового явления. Если Церковь будет уклоняться от ответов на острейшие проблемы нашей жизни, то кто понесёт народу честное и правдивое слово?

И вот здесь имеется весьма интересный исторический опыт, который, возможно, был бы полезен и в наши дни. Около трёх веков назад именно Церковь первой разглядела опасность масонских идей и начала с ними бороться. Именно она была тем первым консультантом и судьёй, который стремился защитить христианский мир от губительных для общества идей.

Собирая этот материал, я ограничился лишь данными по Католической Церкви. Поскольку сведений о том, как Православная Церковь противостояла масонству, я не нашёл.

***

Обращаясь к вопросу противостояние церкви и масонства, читатель вряд ли найдёт полную и исчерпывающую информацию. Как ни странно, но никаких серьёзных публикаций на эту тему нет, поэтому создаётся впечатление, что церковь была слаба или же проявила поразительную беспечность перед лицом серьёзной угрозы. Но это не так. Прежде, чем приступить к изложению истории взаимоотношений церкви и масонства, следует сделать небольшой экскурс в историю.

В 1721 г. пресвитерианский пастор и доктор богословия Андерсен, откровенный мечтатель, стремившийся к переустройству мира на основе разума и справедливости, составил один из первых масонских уставов, «Книгу Конституций». В этом уставе есть такие пункты:

«Масон по самому положению своему подчиняется законам морали, и не может стать ни бессмысленным атеистом, ни лишённым нравственности нечестивцем. В старые времена масоны поневоле держались в каждой стране её местной религии какова бы она ни была, но в наше время человек свободно выбирает себе веру, и лишь одна религия действительно обязательна для всех, это та всеобщая, всех людей объединяющая религия, которая состоит в обязанности каждого из нас быть добрым и верным долгу, быть человеком чести и совести, каким бы именем ни называлось наше вероисповедание, и какие бы религиозные догматы ни отличали нас от других людей. Верность этим началам превратит масонство в объединённый центр, поможет связать узами искренней дружбы людей доселе бывших друг другу чужими».

Теми же настроениями проникнуты и параграфы о гражданских обязанностях масонов:

«Масон является мирным подданным гражданской власти, где бы ни приходилось ему жить и работать. Он не примет участия ни в каких замыслах против мира и блага народа»*.

*Масонство в его прошлом и настоящем. Под редакцией С.П.Мельгунова и Н.П.Сидорова. Репринтное воспроизведение издания 1914 года. М.1991. Т.1, с.18-20.

Наивное стремление Андерсена открыть объятия масонства всем народам и всем исповеданиям * разделили не все ложи. Многие масонские организации долгое время противились этому пункту «Книги Конституций», принимая в свои ряды исключительно христиан, притом добропорядочных. Те же ложи, которые следовали этому пункту, вскоре стали наполняться не только людьми науки и искусства, но атеистами, богоборцами, оккультистами, политическими авантюристами, а то и просто шарлатанами, как самозваные графы Сен-Жермен и Калиостро. С приходом подобных людей ложи стали опасными сообществами политических экстремистов. Первыми это разглядели проницательные иезуиты, и католическая церковь забила тревогу.

*Уже в следующем издании «Книги Конституций» (1738) этот пункт был изменён, и масоны стали пониматься как принадлежащие только к христианской религии.

В издании 1815 г. снова последовало изменение в этом пункте: «Та или иная религия и способ поклонения божеству не может быть поводом к исключению кого бы то ни было из Общества франк-масонов, лишь бы он веровал в славного Архитектора неба и земли и практиковал священные обязанности морали».

Таким образом, доступ в ложи был открыт исключительно всем, что впоследствии привело к такому явлению, как «жидо-масонство», т.е. преобладание в ложах евреев и подчинение целей масонства еврейским интересам.

В 1738 году папа Климент XII особой энцикликой от 7-го апреля обвинил свободных каменщиков в лицемерии, притворстве, ереси и извращениях. Уже тогда в особую вину им ставились таинственность и скрытность. Виновным в принадлежности к масонам грозило отлучение от церкви.

После этого был издан специальный эдикт, которым осуждались на смерть виновные в следующих деяниях:

1. состоящие в масонских ложах;

2. побуждающие кого-либо вступить в ложу;

3. сдающие внаём масонам помещения для собраний.

Правда, неизвестно, был ли кто осуждён на смерть по этому эдикту.

Следующую энциклику против масонов издал Венедикт XIV в 1751 г. Он же в 1758 году расширил «Индекс запрещенных книг», составленный ещё при папе Александре VII.* В новый индекс вошли сочинения Декарта, Мальбранша, Коперника, Галилея, Макиавелли, Боккаччо, Ариосто, Данте, Иоанна Скотта Эриугены, Абеляра, Эккартсгаузена, Виклифа, Яна Гуса, Лютера...

*Александр VII, родился в известной банкирской семье 13 февраля 1599 г., умер 22 мая 1667 г. Папа Римский с 7 апреля 1655 г.

Следующий папа, Климент XIII, в своём бреве от 3 сентября 1759 года осудил «Энциклопедию», коллективный труд французских просветителей, таких как Вольтер, Дидро, Руссо. Это издание, начатое в 1750 году, настойчиво пропагандировало ниспровержение алтарей и тронов. Ту самую идею, которую впоследствии так решительно подхватили иллюминаты в революционной Франции.

Французские иезуиты в память уничтожения «Энциклопедии» даже выбили медаль с латинской надписью «Попранная нечестивая мудрость». На медали был изображен глобус и книга, которые символизировали ложную мудрость, придавленные (попираемые) крестом, который обозначал торжествующую церковь.

В 1781 году под запрет попали «Центурии» Нострадамуса, поскольку и в его пророчествах чувствовалась откровенная неприязнь к христианству.

Индекс запрещённых книг - хотя вряд ли они когда были под настоящим запретом! - был отменён лишь папой Павлом VI в 1967 году.

В XVIII веке во Франции под запрет попала не только одна «Энциклопедия». Практически у каждого французского просветителя нашлось несколько сочинений (если не все!), которые вызывали неудовольствие церкви или короля. Такие тиражи подлежали полной конфискации и сжигались. Авторы попадали в тюрьму или же, в лучшем случае, бежали за границу.

Было бы ошибкой считать, что церковь и король защищали лишь себя и свои интересы. Прежде всего, они защищали интересы нации, достоинство её религии и нравственность. Маркиз де Сад, чудовищный извращенец и психически больной человек, большую часть своей жизни провёл в тюрьме, откуда был освобождён революцией. Масонские революционные власти Парижа признали его «заслуги» перед народом и даже сделали его руководителем одного из районов города. Естественно, что нормальный человек никогда бы не стал освобождать де Сада и, тем более, не доверил бы ему административную должность. Своим приближением к революционной власти маркиз обязан исключительно тем, кто желал разрушения нравственности народа. Не трудно догадаться, какие идеи проповедовал новый комиссар санкюлотам и санкюлоткам своего района, только что сбросившим с себя узы феодального режима. Его мерзкие сочинения, запрещённые королём, охотно тиражировались республиканским правительством.*

*С такой же охотой - и это весьма любопытно! - ельцинское правительство с первых дней своего утверждения начало тиражировать эту литературную грязь и заваливать ею Россию. В 90-е годы в любом книжном ларьке в Москве обязательно продавался четырехтомник де Сада в прекрасном издании. Единство идеологических приемов, несомненно, указывает и на единство политических целей.

Французские просветители развернули активную борьбу против абсолютизма во всех его формах: государственной, религиозной, умственной, нравственной. Они неустанно плодили всё новые и новые сочинения, наполненные едкой иронией, сарказмом и откровенным издевательством над установившимся порядком в королевстве. И слова их, как принято считать, разлетались по всей Европе и с восторгом подхватывались читающей публикой.

«Мир яростно освобождается от глупости. Великая революция в умах заявляет о себе повсюду» - с ликованием писал по этому поводу Вольтер.

Но так ли были востребованы европейской публикой все эти «Персидские» и «Философские» письма, «Генриады», «Кандиды» и прочие подобные сочинения? Грамотное население Европы в то время составляло едва ли 10-15%, и лишь единицы из них могли испытывать искренний интерес к «Общественному договору» Руссо или к «Опыту о вкусе» Монтескье. И когда Вольтер писал о «великой революции в умах», то он выдавал желаемое за действительность. Не все были заражены бациллой ниспровергательства и негативным отношением к своей стране, своей религии и нравственности. Здоровый дух всё же преобладал над нигилизмом и жаждой всеобщего разрушения. Вот лишь несколько примеров.

Первая постановка «Севильского цирюльника» Бомарше с треском провалилась из-за того, что Фигаро предстал в ней уж слишком рьяным и от этого слишком занудным критиком феодального устройства Франции. И тогда автор убрал обременяющие пьесу и ненужные зрителю политические намёки и сентенции. И только в таком виде зритель принял её.

Ещё больший неуспех постиг поэму Вольтера «Орлеанская девственница». Отец всех «просветителей» попытался грубо и даже кощунственно осмеять церковь и национальную героиню Франции, Жанну д'Арк. И публика не приняла «революционное и антиклерикальное» произведение заслуженного автора. Это грязное сочинение было публично сожжено, а наборщики типографии, набиравшие его, были отправлены на каторгу. И во всей Европе не нашлось ни одного человека, пожелавшего защитить осквернителя национальных святынь.

Но кто же тогда распространял подобные сочинения и усиленно подогревал читательский интерес к ним?

Как известно, все просветители состояли в масонских ложах. Вольтер состоял в ложе «Девяти сестёр», подчиненной «Великому Востоку Франции». В масонский храм Вольтер вошёл, опираясь на руку Бенджамина Франклина. В этой же ложе состояли такие известные впоследствии деятели революционного Конвента, как Дантон, Бриссо, Камилл Демулен, Сийес и другие. Шарль Монтескье числился в лондонской ложе «Горн». «Просветительская» волна, поднявшаяся во Франции, была густо окрашена в масонские тона. Вне всякого сомнения, что именно масоны и были основными заказчиками и распространителями подобной литературы. В России переводчиками и издателями французских энциклопедистов были наиболее видные масоны того времени - Новиков, Гамалея, Елагин, Радищев.

Но кроме этого искусственно нагнетаемого «бунта интеллигенции», католическая церковь в XVIII веке испытала и другие, ещё более страшные удары. Орден иезуитов, созданный Игнатием Лойолой в 1534 году, был единственной реальной силой, способной противостоять всё усиливающейся изощренной деятельности масонов. Но именно в это время, когда орден начал энергичную борьбу с опаснейшим противником церкви и государства, на иезуитов обрушились многочисленные обвинения в лицемерии, извращенной морали, торговых аферах. Общественное мнение было настолько возбуждено против них (скорее, была создана видимость такого возбуждения), что церковь не решилась защищать свой орден. Позор и немыслимые унижения обрушились на некогда всемогущую организацию: в 1759 году иезуиты изгоняются из Португалии, в 1764 г. - из Франции, в 1767 - из Испании, в 1768 - из Неаполя и Пармы*.

*История этих изгнаний довольно тёмна. Если более внимательно ознакомиться с историческими документами, то окажется, что изгнания иезуитов добивались не широкие негодующие массы, а отдельные и весьма влиятельные личности. В Португалии это был всемогущий премьер-министр маркиз Себастьян Жузе Помбаль. Он же, пользуясь своими обширными дипломатическими связями, приложил все усилия к тому, чтобы и в Испании, и во Франции началось такое же нагнетание общественного мнения против деятельности иезуитов. Введённые в заблуждение этим «всеобщим» раздражением, монархи были вынуждены согласиться на удаление иезуитов из своих стран. Причём во Франции инициатором этого удаления выступила мадам Помпадур, фаворитка короля. Поэтому есть подозрение, что за этими влиятельными лицами стояли те же масоны, устраняющие своих противников.

Папа Климент XIII пытался предотвратить неминуемую гибель ордена, и даже издал 7 января 1765 г. особую буллу, с целью укрепления авторитета ордена и снятия с него несправедливых обвинений. Но его приемник, Климент XIV, неожиданно уступил чьему-то мощному нажиму и издал в 1773 г. бреве, в котором объявил орден иезуитов уничтоженным повсеместно и навсегда.

После этого папского послания орден был упразднен в Австрии и в Германии, где нападки на него до сих пор не были столь яростными. Лишь Фридрих II в Пруссии и Екатерина II в России воспротивились обнародованию бреве, поэтому иезуиты сохранили в этих странах свои коллегии. Но в 1781 году и Фридрих II изгнал орден из своего королевства.

Теперь масоны могли почти беспрепятственно вести свою агитацию, направленную на ниспровержение тронов и алтарей.

Пий VI (1717-1799, папа с 1775 г.), приемник Климента XIV, в полной мере ощутил последствия уничтожения ордена иезуитов, так как именно в его понтификат свершилась Великая французская революция, и началось стремительное падение авторитета католической церкви. Не в силах восстановить распущенный орден, папа оказывал большое внимание бывшим иезуитам и выдвигал их на важнейшие административные должности. Опираясь на их поддержку, он мог энергично протестовать против революционного террора и разрушения духовных устоев общества, которое планомерно проводилось новым правительством Франции. Естественно, что такие действия, как казнь королевской семьи, введение всенародного праздника в день смерти Людовика XVI, запрещение церквей в Париже (постановление парижской коммуны от 23 ноября 1793 г.), введение во Франции культа Высшего Существа (декрет от 7 мая 1794 г.), в котором можно видеть не только Великого Архитектора вселенной, но и Сатану, не могли оставить папский престол равнодушным. Пий VI в своих посланиях от 11 марта и 13 апреля 1791 г. осудил принципы революции.

У меня нет сведений о папских посланиях и буллах позднейшего времени, но несомненно, что они были и несли в себе не только одни угрозы отлучения от церкви, но и содержали серьёзные разоблачения.

В 1789 г. Калиостро основал масонскую ложу в Риме, но уже на следующий год он был арестован и предстал перед судом инквизиции. Сожжения на костре он избежал тем, что принёс покаяние и навсегда отрёкся от масонства. За это его осудили всего лишь на вечное заключение. Он скончался через шесть лет, в 1795 году. Во время своего отречения Калиостро сделал множество признаний, проливающих свет на историю, движущие силы и истинные цели, как масонства, так и французской революции. Возможно, что он был не единственным масоном, вынужденным сделать подобные признания, что и дало Ватикану возможность показать всему миру истинное лицо этой организации.

К этому времени относится попытка папы сблизиться с русским императором Павлом I. Папа даже собирался приехать в Россию, что помогло бы ему, как он писал в письме к Павлу, «заключить союз церквей с государём, который является другом человечества и защитником угнетённых». Над проектом встречи папы и Павла I работал Габриель Грубер, преподаватель иезуитского коллегиума в Полоцке. Чтобы встретиться с этим энергичным и целеустремленным иезуитом, Павел после своей коронации в Москве, возвращаясь в Санкт-Петербург, заехал в Оршу. Здесь, в Белоруссии, он обсуждал с Грубером вопрос о восстановлении распущенного ордена, с тем условием, чтобы он вёл борьбу против развивающегося атеизма, а не с представителями других христианских вероисповеданий, как это было раньше.

В ходе этих переговоров Павел I настолько восхитился умом и познаниями этого преподавателя, что пригласил его в Петербург и приблизил к себе. Впоследствии Грубер был выбран новым генералом восстановленного ордена иезуитов.

Последовавшая за этим оккупация французами Италии и Рима (1796) видится как попытка пресечь создание антимасонского союза и как попытка препятствовать сближению различных церквей в деле борьбы с общим врагом. Пий VI, как военнопленный, был даже увезен во Францию, где и умер.

При его приемнике, Пие VII (1742-1823), по инициативе Наполеона начались переговоры о восстановлении католичества во Франции. Переговоры эти вёл министр внешних сношений Республики Талейран, ранее отлучённый от церкви. Назначение подобного человека к переговорам было большим унижением для Ватикана, но там не имели никакой реальной силы, поэтому были вынуждены смириться и с этим. В два часа ночи 17 июля 1801 г. в Париже конкордат был подписан. Права церкви, хотя и значительно уменьшенные, были восстановлены во Франции.

Но это совсем не означало, что к Ватикану стали относиться лучше. Папу заставили испытать ещё множество унижений, инициатором которых явился вновь Талейран. В 1802 г. сорокавосьмилетний дипломат решил узаконить свои отношения со своей любовницей Катрин Гран, и для этого ему потребовался церковный брак. Талейран направил папе собственноручное прошение, написанное на латыни. К этому письму Наполеон присоединил и собственную просьбу, адресованную папе, чтобы тот благосклонно отнёсся к желанию Талейрана. Папа оказался в весьма затруднительном положении, но всё же нашёл в себе силы и мужество отказать бывшему епископу, к тому же, отлучённому от церкви. Тогда в это дело вмешалось уже на официальном уровне и французское правительство и просило папу разрешить Талейрану переход из духовного звания в светское. Папа не стал отвечать на это обращение, и вскоре в адрес Ватикана последовали угрозы о возможной «полной гибели религии во Франции». Но и подобный шантаж не испугал папу. Талейран не получил формального разрешения на брак. Богословы Ватикана сделали заключение, что в истории католической церкви не было подобных прецедентов. Отказав бывшему епископу в разрешении на брак, папа всё же позволил ему носить мирскую одежду, вести светский образ жизни и заниматься государственными делами.

Не смотря на отсутствие официального разрешения, Талейран всё же обвенчался с невестой в церкви. Для папы это было открытой демонстрацией пренебрежения им на государственном уровне.

Через несколько лет Талейран вновь ведёт переговоры с папой Пием VII по поводу коронации Наполеона, который был объявлен императором французов. Папа даже не смел требовать другого человека для обсуждения подобных дел. Хотя окружение удерживало его, папа всё-таки согласился присутствовать в Париже на коронации. На эту поездку он решился не без внутренней борьбы. Подобных прецедентов ещё не было в христианском мире. Даже Карл Великий сам посетил Рим, чтобы принять корону из рук Понтифика.

Холодным утром 2 декабря 1804 года - ночью шёл снег - папа в карете, запряжённой восьмёркой лошадей, прибыл в собор Парижской Богоматери. Трон для него поставили у алтаря. Около двух часов Великий Понтифик, неподвижный, с закрытыми глазами, дрожащий от озноба ожидал прибытие императора. Наполеон приехал в карете вместе с женой Жозефиной и братьями Людовиком и Жозефом. Мантию его, весившую 80 фунтов, поддерживали четверо придворных. И хотя папа провёл церемонию, но внутренне он не смирился с перенесенным унижением.

На следующий год Наполеон повторил свою коронацию в знаменитом мраморном соборе Милана. 26 мая 1806 года на его голову возложили железную корону ломбардских королей. «Бог мне её дал, несчастье тому, кто её коснётся!» - по старинной традиции эти слова прозвучали под сводами древнего собора.

Но Пий VII не участвовал в коронации, поскольку его присутствие означало молчаливое признание не только Итальянского королевства с французским императором на престоле, но и согласие на недавнее присоединение к Франции итальянских территорий.

Наполеон не простил подобного упрямства, и в 1809 г. особым указом провозгласил, что отныне папа не является мирским владыкой. Папа протестовал и даже произнёс анафему Наполеону. За это, как и его предшественник, он был арестован и вывезен во Францию. Лишь в 1814 году он смог вернуться в Рим, и вновь повёл борьбу с масонством. Он издает эдикт с осуждением масонов и карбонариев (1814) и до конца своих дней неустанно преследует эти тайные общества. Одна из последних его булл с осуждением масонства была издана в 1821 году.

Стоит обратить внимание на то, что Александр I запретил масонство в России в 1822 г., т.е. вслед за папским постановлением.

Начиная с этого времени, практически, каждый папа выпускал свои послания, направленные против франк-масонов:

Лев XII - 1825;

Пий VIII - 1829;

Григорий XVI - 1832;

Пий IX - 1846, 1849 в апреле и декабре, 1854, 1863, 1864, 1865, 1875;

Лев XIII - 1884.

В XIX веке год от года борьба римского престола и мирового масонства усиливалась и приняла характер ожесточённого противостояния. Принципы масонской деятельности были признаны гибельными для человеческих душ и откровенно враждебными для церкви и государственного устройства.

Пий IX в публичной речи, произнесённой им в 1865 г. заявил, что все войны, восстания и смуты, потрясшие в последнее столетие Европу и причинившие огромный вред церкви - дело рук масонов. В апостольском послании 1873 г. он писал: «Всякий, кто знаком с духом этой секты (масонской), под какими бы наименованиями она не скрывалась, не должен сомневаться в том, что нынешние тяжкие для церкви времена обусловлены злостной деятельностью этой секты. Это ничто иное, как синагога Сатаны».

Масонство им было названо «скопищем еретиков и сатанистов».

Во Франции в поддержку этого папского заявления было организовано антимасонское братство.

Возможно, что восстание Гарибальди, захват им Рима в 1870 г. и лишение папы светской власти было ответом масонов в этом непримиримом конфликте.

В 1875 г. Пий IX выпустил бреве, короткое послание с обвинением в адрес масонов.

Лев XIII в апреле 1884 г. обнародовал знаменитую энциклику «Humanum genus» - «Род человеческий», в которой говорилось, что борьба Царства Божьего на земле и царства Сатаны продолжается с неослабевающей яростью. Воплощением царства Сатаны является масонство. Далее говорилось о духе ненависти и мести Богу, которым пропитан Сатана и который находит своё воплощение в деяниях масонов, и высказывались опасения о судьбе тех государств, где масоны укрепились.

Именно после этого послания неистовый богоборец и антиклирикал Лео Таксиль* раскаялся в своей многолетней антихристианской деятельности и вернулся в лоно католической церкви. Он был принят папой, окружён вниманием церкви и дальнейшие двенадцать лет своей жизни посвятил разоблачению масонства. Основные его труды того времени - «Дьявол в XIX веке» и «Антихрист, или разоблачение Франкмасонства», в которых он подробно описал современное масонство, его таинства и обвинил его в сатанизме. Именно эти книги Таксиля, правда, в пересказе русского автора М.А.Орлова, дали М.Булгакову фактический материал по демонологии при написании многих сцен романа «Мастера и Маргариты».

*Лео Таксиль известен русскому читателю как автор следующих книг: Священный вертеп, Забавная библия, Забавное евангелие.

Из разоблачений, содержащихся в этих книгах, вырисовывалась страшная картина той колоссальной силы, которой располагает Сатана на земле во всех странах, на всех материках в лице многомиллионных масонских армий, организованных и дисциплинированных, готовых немедленно действовать по первому приказу своего верховного главнокомандующего.

Читались эти книги, пожалуй, ещё с большим интересом, чем прежние труды Таксиля по осмеянию церкви и священных книг..

Вокруг нового разоблачителя франк-масонства формируется кружок единомышленников, таких как доктор Батайль (псевдоним Карла Хакса), Морен, Марджиота. Этот кружок самоотверженно разоблачал масонские тайны. Трудно сказать, где они черпали информацию, но не будем забывать, что сам Таксиль состоял в масонской ложе до своего раскаяния. Хотя он впоследствии и утверждал, что его членство продлилось всего три месяца, этому вряд ли можно верить. Его прежний многолетний и неусыпный труд по очернению и осмеянию церкви и христианства кем-то хорошо оплачивался, и его книги выходили большими тиражами. Несомненно, что всё это время его поддерживали масоны. Поэтому можно предположить, что знакомство Таксиля с вольными каменщиками продолжалось, по крайней мере, несколько лет. Заслуги его были столь велики в глазах этих людей, что он мог пройти не одну ступень посвящения, прежде чем порвал с ними.

Но было ли раскаяние Таксиля искренним, и не мистифицировал ли он и церковь, и своих читателей циничным обманом?

Авторы, убежденные в том, что Таксиль в очередной раз одурачил церковь, как наиболее веский аргумент приводят страшные нелепости и преувеличения в его сочинениях. Он, якобы, смеялся над своими читателями, увлеченными борьбой с несуществующими химерами, поэтому, потешаясь в душе, громоздил на страницах своих книг одну несуразность за другой. Но легковерная публика все проглатывала, принимая откровенно бредовые выдумки за истинную правду.

Да, конечно, преувеличений в этих книгах много. Но разве это достаточно серьёзный повод сомневаться в их искренности? Давайте вспомним русских писателей того времени, поднимавших масонскую тему, таких как Лесков («На ножах», «Некуда»), Писемский («Взбаламученное море»), Достоевский («Бесы»). Эти книги посвящены тем злободневным и страшным вопросам, которые серьёзно волновали русское общество в конце XIX века, причём в основе сюжета или отдельных фрагментов лежат газетные хроники и материалы расследований. В стране нарастал террор, совершались убийства, за которыми стояли хорошо законспирированные, почти невидимые и неуловимые и от этого ещё более страшные силы. Казалось, сам воздух в империи сгустился, и в нём явственно обозначились контуры грядущей вселенской катастрофы.

Интуиция самых чутких писателей уловила это, пока ещё слабое, дыхание апокалипсического Зверя, и они спешили предупредить человечество. И ведь всё свершилось, как предсказывал Достоевский: полились потоки крови, миллионы исчезли во славу Сатаны, власть оказалась в руках каких-то упырей...

Но перечитайте сейчас эти произведения и вас в первую очередь поразят нелепости, какие-то наивные, даже комичные злодеи, преувеличения и надуманность во многих сценах. И уже с трудом верится, что в основе этих романов подлинные события, описанные прессой.

Совершенно такие же ошибки и художественного, и публицистического плана допустил и Таксиль. Но это совсем не значит, что его сочинения не содержат ни слова правды.

Авторы, с явной симпатией относящиеся к тайным обществам, в своих сочинениях допускают одну сознательную неточность. Они утверждают, что именно Таксиль своими книгами подтолкнул папу Льва XIII на борьбу с масонством. Отсюда следует следующий вывод: поскольку эти книги были плодом чистой фантазии, то папа боролся с неким фантомом, несуществующим призраком.

Но это конечно не так. Читатель уже имеет представление о том, что борьба с масонством началась лет за сто пятьдесят до папы Льва XIII, и что Таксиль не был первым, кто разглядел опасность, исходящую от масонов. В это время во всей Европе нарастали антимасонские настроения, и книги по этому вопросу не были редкостью. Именно тогда были обнаружены такие любопытные документы, как «Протоколы сионских мудрецов». На волне этих же настроений проходило дело Дрейфуса, на защиту которого еврейство собрало около 30 миллионов франков. Впоследствии все факты, изобличающие масонов в их преступных планах и действиях, были объявлены фальшивками и провокациями, или просто заблуждением человеческого ума.

Но почему именно масонская деятельность возбуждала такую мощную волну общественного негодования? Считать это негодование сплошной провокацией вряд ли уместно.

Спустя всего один месяц после опубликования папской энциклики 1884 года, в Париже появляется тогда ещё совершенно неизвестная теософка Е.П. Блаватская. Вместе со своими приверженцами она начинает активную деятельность по распространению в Европе необуддизма. Не исключено, что и она была брошена масонами на отвлечение масс от христианства.

Ватикан продолжает публиковать всё новые и новые обращения к католикам с осуждением масоносатанизма: 18 декабря 1887, май 1890, 15 октября 1890, 8 декабря 1892. В 1894 году была опубликована новая энциклика, где опять осуждался масонский сатанизм.

В 1895 году во Франции была создана Всемирная лига борьбы с масонством, получившая название «Лябарум». Она имела устройство, подобное масонским организациям. Председателем её был избран некто, скрывавший своё имя под псевдонимом «брат Св. Павла де Регис». Впоследствии в печати появилось сообщение, что этот таинственный председатель - Таксиль. Но это сообщение так и не было документально подтверждено, и этот вопрос остался до сих пор невыясненным.

28 августа 1896 года папа издал воззвание к католикам с объявлением крестового похода против масонства. В нём говорилось:

«Ныне новый враг выступает против нас, против нашей веры, стараясь стереть её с лица земли, и опрокинуть все сооружения христианства, чтобы погрузить человечество в прежнее варварство. Этим врагом является масонство, которое в непрерывной борьбе ада с Церковью заключает в себе все ереси древних веков в соединении с турецкой свирепостью.

«В Венецию!» - призывали благородные крестоносцы XI столетия. В Тридент! - зовёт сегодня тот, у кого лежит на сердце торжество веры над нападениями сектантской безбожности. В Тридент, в этот город, который заключал в своих стенах святой Собор, предавший анафеме протестантизм. Побежим в Тридент, чтобы возражать на надменные вызовы сект, начнём новый анти-масонский крестовый поход, к которому призывает бессмертный Лев XIII.

Рим, 28 августа 1896г. в день Св. Августина»

Через месяц, 29 сентября 1896 года, в Тренто открылся Римо-католический собор, к которому призывал папа. Собор этот получил наименование Тридентского, от латинизированного имени города Тренто. На соборе прибыло 1500 делегатов из различных стран, и они единодушно осудили масонство, признали его синагогой Сатаны и объявили ему непримиримую войну.

При соборе была организована работа четырёх секций: масонского учения, масонской деятельности, масонской молитвенной практики, антимасонской борьбы. Война масонству была объявлена.

После этого собора началась ответная реакция со стороны масонов. Вначале начался шквал разоблачительных статей и писем в прессе. Решения собора высмеивались, предавались всяческому глумлению, масонство же выставлялось благородной организацией, преследующей цели просвещения и благотворительности.

Но это была, вне всякого сомнения, лишь видимая часть айсберга. И хотя масонство было запрещено или ограничено во многих странах Европы, но оружие оно не сложило и продолжало яростно сопротивляться.

На апрель 1897 года Таксиль назначил конференцию, на которой обещал представить общественности и прессе героиню своих книг - Диану Воган, бывшую масонку и сатанистку (состояла в ложе «Мопсов»). Она раскаялась в своей масонской деятельности, вернулась в католичество и много писала разоблачительных статей по масонским тайнам. Опасаясь мести со стороны ордена, она долгое время скрывалась, не решаясь на публичные выступления, и это дало повод считать Воган плодом фантазии Таксиля.

При огромном стечении представителей прессы конференция открылась 19 апреля в Большом зале Географического общества в Париже. Все хотели увидеть и услышать бывшую сатанистку. Но Таксиль явился без неё в тесном окружении членов «Ассоциации свободномыслящих», масонской организации, и сделал неожиданное заявление: вся его двенадцатилетняя деятельность по разоблачению масонства есть не что иное, как ловкая мистификация и обман. Подобным образом он хотел одурачить и ещё более высмеять церковь и её высших иерархов. Для подтверждения своего обмана, Таксиль не нашёл иных доводов, как представить себя прирождённым лгуном и, якобы, к этому он имел склонность с самого детства, за что и был изгнан отцом из родительского дома. Дианы Воган не существует, поскольку и она сама, и её немыслимые похождения - сплошная выдумка.

После этого заявления Таксиль покинул конференцию, сопровождаемый всё теми же членами «Ассоциации свободномыслящих».

Саморазоблачение Таксиля кроме волны возмущения вызвало и волну недоверия к его словам. Вскоре некий тулузский аббат выпустил брошюру под названием «Истина о Святой Диане Воган и Таксиле», в которой утверждал, что накануне конференции масоны убили Диану, а Таксиля купили за полмиллиона франков.

Католическая церковь за отступничество предала Таксиля такому проклятию, которому, пожалуй, не предавался никто за всю историю христианства. Эта страшная формула звучит так:

«И небо, и земля, и всё, что на них заключается святого - его проклинают. Да будет он проклят всюду, где бы он не находился: в доме, в поле, на большой дороге, на лестнице, в пустыне и даже на пороге церкви.

Да будет проклят он в жизни и в час смерти.

Да будет он проклят во всех делах его, когда он пьёт, когда он ест, когда он алкает и жаждет, когда он постится, когда он спит или когда бодрствует, когда гуляет или когда отдыхает, когда он сидит, или лежит, когда раненый он истекает кровью.

Да будет проклят он во всех частях своего тела, внутренних и внешних».

Папа Лев XIII умер в 1903 году, и после него Римская церковь уже не имела таких мужественных людей, способных вести бескомпромиссную борьбу с масонством, и открыто обвинять его в сатанизме. Последующие сто лет Ватикан всё более и более терял свои позиции, соглашаясь на послабления и делая унизительные уступки масонству. Лига борьбы с масонством тихо и незаметно прек

Почти два столетия отделяют нас от восстания декабристов. Но споры о том, что произошло в Петербурге 14 декабря 1825 года, идут и поныне. Ведутся они в основном между приверженцами оценок Герцена, ставших в советскую эпоху официальными, и сторонникам объективной трактовки событий и личностей, участвовавших в той кровавой драме.

С лёгкой руки помещика и диссидента Александра Герцена, выгодно продавшего своих крепостных и уехавшего жить в Париж, чтобы оттуда обличать царскую власть и крепостничество, декабристов стали называть не иначе, как благородными идеалистами, смелыми вольнодумцами, радетелями о благе народном, принявшими от рук его мучителей страдания и смерть на виселице. Ну, прямо ум, честь и совесть той эпохи.
Удивляться этому не приходится. Если брать в расчет только лозунги и декларации декабристов и не утруждать себя поиском всей крывшейся за их словами подноготной, иных выводов быть не может.

Вот что написано в уставе первого тайного политического общества «Союз спасения», возникшем в 1817 году. «Подвизаться всеми силами на пользу общую, препятствовать всякому злу и искоренять социальные пороки, обличая косность и невежество народа, несправедливый суд, злоупотребления чиновников и бесчестные поступки частных лиц, лихоимство и казнокрадство…». И т.д., и т.п. Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Позднее Пестель назовёт свой проект преобразований не менее вычурно – «Русская правда».

Однако, это всего лишь слова. А каковы истинные намерения, а главное – дела?

Итак, в стране зреет антимонархический заговор, в который вовлечены сотни молодых аристократов, в основном офицеров гвардии. Все они горячие приверженцы модных идей и теорий, пришедших с Запада. Почти все республиканцы, многие атеисты. Идеал лидера заговорщиков, 32-летнего полковника Павла Пестеля – французские якобинцы. Многие его товарищи состоят в масонских ложах – тайных обществах с международными связями, целью которых является свержение основанного на христианстве строя и построение идеального порядка, руководимого элитой, просвещенной и посвященной в тайны бытия. Сам Пестель – член ложи «Соединённых друзей», его единомышленник поэт Рылеев – ложи «Пламенеющая звезда». По мнению философа Бердяева, масонством был пронизан весь декабризм.

Но так ли уж мрачны, так ли безнадежны российская действительность и стоящая на её страже монархия?

Император Александр I не раз и всерьёз выступал за отмену крепостного права. Вопрос был непростой, ибо затрагивал имущественные интересы всего дворянского сословия – именно на крестьянский оброк и труд барщины безбедно жили все помещики. Тем не менее, в знаменитой Варшавской речи 1820 года он прямо заявил о таких планах. Высказался и за постепенное введение конституции. И это были не просто слова. По поручению царя фактический глава правительства Алексей Аракчеев разработал проект освобождения крестьян с выкупом земли на средства казны. Реализацию сдерживало одно – недостаток средств. Всё говорит за то, что крестьянская реформа была вопросом времени.

Почему же именно «отмену рабства» декабристы сделали краеугольным камнем своей программы? Честные историки не раз задавались и таким вопросом: отчего сами глашатаи вольности святой, «разбудившие Герцена», не освободили своих крепостных? Действуя по принципу: меньше высокопарной болтовни – больше дела. Для этого были все условия. Задолго до мятежа Александром I был принят закон о вольных хлебопашцах, дававший помещикам такое право.

Проекты Пестеля и других предусматривали освобождение. Но без земли, максимум – с двумя десятинами. При этом получивший такую вольную «раб» (в терминологии краснобаев-заговорщиков) должен был работать на землевладельца в качестве наёмного рабочего. Проект, как видно, обращал крепостных в бесправных пролетариев. В мемуарах современника сообщается, что Иван Якушкин, также пламенный декабрист, как-то предложил крестьянам свободу без земли. И что же? Те поразмыслили и дали такой ответ: «Нет, барин, пусть лучше мы будем ваши, а земля наша».

Современный историк Владимир Брюханов даёт простое объяснение подлинных причин заговора 14 декабря. Суть их проста до банальности. Все декабристы, по Брюханову, – крупные помещики. Царь готовит освобождение крестьян с наделением их землёй (выкуп за счёт казны). Если это случится, класс крупных землевладельцев лишается базы своего благосостояния – земли. Выход один – свергнуть монарха, стоящего над классами и повинующегося только своей христианской совести. А имея землю, эксплуатировать можно и «вольных хлебопашцев», и при республиканском строе.

Как же так, спросит читатель, ведь декабристы были благородны, возвышенны, альтруистичны? Все это не более чем миф, утверждает историк Борис Башилов. По воспоминаниям современников, едва ли не все руководители Южного и Северного обществ – карьеристы, люди, обиженные начальством, позёры, в лучшем случае – бесплодные мечтатели, оторванные от реальной жизни.

Дмитрий Мережковский в своём историческом романе «14 декабря» рисует довольно мрачную фигуру Пестеля: бледно-жёлтое одутловатое лицо, холодный неподвижный взгляд. В суждениях категоричен, не терпит возражений. Фанатик и безжалостный диктатор.

Проект переустройства российской жизни, принадлежащий Пестелю со товарищи, поражает своим антигуманным рационализмом, даже цинизмом. И утопичностью. Отмена всех прав, званий, сословий. Всеобщее и полное равенство всех и во всём. Реализует план революционное «временное правительство», лучше в составе трёх диктаторов. Парламентаризм обещан, но в отдалённом будущем. Жёсткая цензура. Запрет всяких обществ. На страже нового порядка – громадная тайная полиция. Пестель ещё в 1823 году подсчитал: потребуется не менее 112900 жандармов – вчетверо больше, чем при «тиранах Романовых».

Исследователь декабризма Цейтлин справедливо писал, что Пестель мечтал загнать Россию палкой в царство своей «Правды». Не у него ли заимствовали потом свои методы Нечаев, Ленин, Троцкий?

При таком раскладе гильотина французских санкюлотов могла показаться детской игрушкой.

Но утопия имела шансы претвориться в жизнь. История России XVIII века знает много удавшихся верхушечных переворотов с использованием дворянской гвардии. Так поначалу происходило и в тот роковой декабрьский день, три недели спустя после внезапной смерти Александра I.

Спозаранку заговорщики подняли две роты лейб-гвардии Московского полка. При этом офицер Щепин-Ростовский зарубил саблей полкового командира Фредерикса, пытавшегося донести до солдат правду. Ведь тех обманули, заявив, что великий князь Николай Павлович хочет узурпировать трон, отстранив якобы законного наследника Константина. На деле за два года до этого был составлен царский манифест о наследовании престола Николаем.

С криками «За Константина!» офицеры-бунтовщики и с ними 700 гвардейцев, с распущенными знаменами и под барабанный бой, устремились на Сенатскую площадь. Тайный план – захватить Сенат, вынудить его объявить республику и передать власть революционному правительству. Сутгоф повёл туда же часть Гренадерского полка (убив его командира Стюрлера), Каховский и братья Бестужевы – Гвардейский флотский экипаж. Всего около 3000 человек. Любопытный факт: лидеров тайных обществ, включая Рылеева и назначенного «диктатором» Трубецкого, на Сенатской площади не оказалось. Исследователи сходятся в одном: струсили.

Ещё утром были приведены к присяге новому императору почти все командиры гвардейских частей. Узнав о мятеже, Николай Павлович приказал им действовать. Застывший на Сенатской площади медный всадник наблюдал, как её окружили полки Преображенский, Семеновский, Измайловский, Конногвардейский, Кавалергардский, Гвардейская артиллерия. Впереди строя – офицеры и генералы Отечественной войны Васильчиков, Толь, Исленьев, Воинов, Апраксин, Орлов, Сухозанет. Финляндский полк и Саперный батальон обеспечили охрану Зимнего дворца. И не зря: в планы декабристов входило беспощадное физическое истребление всей царской фамилии, включая детей, – для начала 18 человек!

Попытки увещевать мятежников окончились трагически, Каховский выстрелом в спину смертельно ранил подъехавшего к бунтующим генерала Милорадовича – героя войн, любимца Суворова, соратника Кутузова и Багратиона. Кюхельбекер стрелял в младшего брата царя Михаила Павловича. Из каре прозвучали залпы и в сторону царской свиты. Конногвардейский полк четырежды атаковал, пытаясь рассеять заговорщиков. Но каждая атака оставляла на плацу мёртвые тела конногвардейцев. Казалось, мосты сожжены...

Но 29-летний император, человек христианской совести, колебался. Шутка ли, начать царствование с кровопролития! Однако Васильчиков, Орлов настаивали: только сила может образумить заговорщиков. Они понимали, что промедление может грозить стране новой пугачёвщиной. И приказ был отдан. Несколько залпов картечью посеяли в мятежных рядах панику. Началось бегство. Цена авантюры – множество погибших и раненых. Разные источники приводят цифры от 80 до 1271 убитых с обеих сторон.

В тот же вечер начались аресты. К следствию привлекли 579 человек. Наказание, по советским меркам, было на удивление мягким. Признаны виновными – 289, казнены – 5. Часть осужденных отправили на каторгу в Нерчинск (вскоре многих простили, а позднее всех амнистировали), других сослали на Кавказ в действующую армию. Так закончилось восстание декабристов, которое консервативные историки назвали дворянско-масонским заговором. Как отнеслись к нему современники?

Вряд ли следует доверять молодому Пушкину, писавшему про «дум высокое стремленье» декабристов. Объяснение этому простое: со многими из них поэта связывала личная дружба. Пройдут годы, и Пушкин избавится от иллюзий молодости, станет монархистом и славянофилом. Больше доверия негативным оценкам более зрелых Карамзина, Жуковского, Тютчева, назвавшего мятеж 14 декабря «безрассудством».
Такова история.
По материалам Фонда Возвращение
Станислав Смирнов

Умышленный взрыв небоскрёбов.
http://video.mail.ru/bk/s_sedoy/5371/12581.html

ЦРУ против СССР. Приказано уничтожить (ч.4 из 5)

Тайны Мирового Порядка - ч.7a Что такое Матрица ?

Сожжение живьём