Тишина и музыка… Как их соединить, Обнявшихся и любящих увидеть? Осталась ли связующая нить Таинственных, Божественных наитий?
Божественных наитий мудрецов, Слагавших гимны Властелину света. В раздумьях о Невидимом, своё закрыв лицо, Они касались солнечных сонетов.
Солнечных сонетов от первозданных лет, Персты нежнейших звуков приобщились. В рокоте громов поэт вступал в куплет, Последняя строка уже слезой кропилась.
Строка слезой кропилась и молитвой За жар стиха и поэтичность слога, Летящую орлом, ползущую улиткой – Беспомощность дитя, сосущего из рога.
Дитя, сосущее из рога продолженья, В рыдании с природой спит в обнимку. Увидеть, осознать, прославить при служенье За птиц, зверей, созвездие травинки.
Зверей, созвездие травинки поутру, И щебетанье птиц ещё уставших. Всё от Творца, пославшего нам труд Слагать стихи для музыкантов наших.
Для музыкантов наших зарубить На память, что есть музыка и бредни. Не кандалами с силой в бубен бить – Шабаш нечистой силы: колдуны и ведьмы.
Нечистой силы, колдуны и ведьмы Через транзистор, телевизор скачут. Развод покоя с музыкой так вреден. И новый брак с вопящими – тем паче
22.09.2001. ИгЛа (Игнатий Лапкин)
. Пс.118:113 – «Вымыслы человеческие ненавижу, а закон Твой люблю». Более подробную информацию вы можете получитьЗДЕСЬ http://www.kistine1.narod.ru
4Цар.3:15 - "теперь позовите мне гуслиста. И когда гуслист играл на гуслях, тогда рука Господня коснулась Елисея".
Откр.14:2 - "И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих".
Восхитительно! Удивительно, как такой "несерьёзный" жанр музыки, как танго может превращаться в красивую песню о страдающем и любящем человеческом сердце?! Тайна... Да ещё и средствами такого необычного состава квартета - 4 виолончели!
Более подробную информацию вы можете получить
ЗДЕСЬhttp://www.kistine1.narod.ru
Сообщение отредактировал Андрей-Осипов - Четверг, 22.12.2011, 12:06
Талант. Хорошо двигает пальцами. Есть желание импровизировать. Есть желание сказать и выразить нечто. Но и только! Какого-то значительного, глубокого художественного результата пока не слышно.
Более подробную информацию вы можете получить
ЗДЕСЬhttp://www.kistine1.narod.ru
Современный толковый словарь ПОЛОНЕЗ (от франц . danse polonaise - польский танец), бальный танец-шествие. Истоки в народном польском танце. Был придворным во Франции и в других странах. Музыкальный размер 3/4. Как музыкальный жанр известен с 17 в. Широкое развитие полонез получил в творчестве Ф. Шопена и других композиторов.
Песня летит, как птица вдаль, Ведь где-то там, в тиши лесной, Стоит у речки синей, дом родной, Где ждёт меня любимая и верная. Где тихий мой причал, И вечером в саду из дома Слышатся лишь звуки полонеза...
Сон в ночи несёт, несёт к далёким берегам Моей любви. А там, всё так задумчиво и тихо, Только волны, только свет и облака И мы с тобой в руке рука...
Там, на холме - высокий храм, К нему я в детстве бегал сам Любил смотреть в глаза святым на образах, И Ангелы, летая, улыбались в белоснежных куполах И слышались под сводами чарующие звуки Благовеста...
Боже, храни мой край от бед и невзгод храни, Не дай позабыть мне, не дай! Куда мы идём и откуда шли, И от сохи и от земли, И от лугов и от реки, И от лесов и от дубрав, И от цветущих спелых трав. К своим корням вернуться должны К спасению души обязаны вернуться...
Песня летит, как птица вдаль, Ведь где-то там, в тиши лесной, Стоит у речки синей, дом родной, Где ждёт меня любимая и верная. Где тихий мой причал, И вечером в саду из дома Слышатся лишь звуки полонеза...
Михаил Клеофас Огинский (польск. Michal Kleofas Oginski; 25 сентября 1765, Гузув близ Варшавы, Мазовецкое воеводство, Речь Посполитая — 15 октября 1833, Флоренция, Великое герцогство Тосканское) — знаменитый польский[1] композитор и политический деятель Речи Посполитой, Великого княжества Литовского, участник восстания Костюшко, граф.
Политической деятельностью занялся в 1789 году. С 1790 года посол Речи Посполитой в Голландии, с 1791 — в Англии, в 1793—1794 -казначей ВКЛ. В 1794 году участвовал в белорусско-польском восстании во главе сформированного им батальона егерей.
После поражения восстания эмигрировал в Константинополь, где становится активным деятелем белорусско-польской эмиграции, затем переехал в Париж. В Париже контактировал с Талейраном и французской директорией с целью восстановления независимости Речи Посполитой. После ослабления надежд на восстановление независимости и объявленной амнистии в 1802 вернулся в Россию и поселился в деревне Залесье на территории современного Сморгонского района (Беларусь). В 1807 году встречается с Наполеоном в Италии. В 1810 году Огинский переезжает в Петербург и становится сенатором Российский империи, активно занимается политикой. В 1810—1812 годах — доверенное лицо императора Александра I, Предлагает последнему проект создания Великого княжества Литовского в составе Российской империи, который, однако, был отвергнут.
В 1817 году Огинский переезжает в Вильнюс. В 1823 году пошатнувшееся здоровье вынуждает его переехать в Италию, где он прожил последние 10 лет жизни.
Композиторский талант проявился у Огинского в 1790-е годы. В этот период он пишет многочисленные боевые песни, марши, полонезы. Наибольшую известность получил полонез «Прощание с Родиной» (i) (полонез Огинского) (польск. Pozegnanie Ojczyzny). Ряд исследователей также приписывает Огинскому музыку польского гимна (Jeszcze Polska nie zginęła). Произведения Огинского приобрели большую популярность у участников восстания 1794 года.
В эмиграции композитор продолжает свою творческую деятельность. С именем Наполеона связана единственная опера Огинского «Зелида и Валькур, или Бонапарт в Каире» (1799).
Значительную часть его наследия составляют фортепианные пьесы: польские танцы -полонезы и мазурки, а также марши, менуэты, вальсы, романсы.
Михал-Клеофас Огинский: «Я — не профессионал в музыке…»
Михал-Клеофас Огинский (1765—1833) по роду своих занятий был дипломатом и политическим деятелем, но с ранней юности увлекался музыкой, прекрасно играл на многих музыкальных инструментах, особенно хорошо на фортепиано, скрипке, арфе и виолончели, сам сочинял полонезы, романсы, песни, оперы. Полонезы Огинского — известного дипломата и популярного композитора — в начале XIX века звучали на петербургских балах, а венские, берлинские, лейпцигские и другие издания его произведений пользовались большой популярностью за границей. Родился Михал-Клеофас в имении Гузове под Варшавой, но сам подтверждал белорусское, или как тогда говорили, литвинское происхождение своего рода.
Семья Михала-Клеофаса принадлежала к высшим аристократическим кругам. Его отец Анджей Огинский (1740—1787) был сенатором и послом Речи Посполитой в Петербурге, Вене и Берлине, а родился в имении Тадулино под Витебском. И это было не случайно, потому что Витебщина со второй половины XVII и на протяжение всего XVIII века была одним из центров проживания представителей рода Огинских, которые в то время по своему благосостоянию и влиянию на политическую жизнь Речи Посполитой могли сравниться только с князьями Радзивиллами.
Когда Михалу-Клеофасу было 7 лет, его отца назначили чрезвычайным послом Речи Посполитой в Вене, и семья переехала туда. Однако уже через год мать вместе с мальчиком вернулась в Гузов, и с этого времени началось его систематическое обучение. Вместе с французом-гувернером он изучал иностранные языки, гуманитарные и точные науки. Для занятий музыкой к Михалу-Клеофасу был приглашён тогда ещё молодой 16-летний уроженец Беларуси, а в будущем крупнейший композитор Осип Козловский, который обучал мальчика игре на клавире и скрипке, а также теории, истории музыки и композиции. Вместе с Козловским Михал-Клеофас посещал в Слониме резиденцию своего более старшего по возрасту родственника известного мецената, композитора, скрипача, арфиста и кларнетиста Михала-Казимира Огинского. Эти визиты оказали на юношу большое впечатление и укрепили склонность к музыке.
Получив прекрасное домашнее образование и продолжив его в Варшаве изучением математики, каллиграфии, романских языков и творчества античных писателей, уже в возрасте 19 лет Михал-Клеофас Огинский сделал блестящую политическую карьеру — стал депутатом сейма. Позднее он был назначен государственным казначеем — великим подскарбием Великого Княжества Литовского (ВКЛ).
В возрасте 23 лет он удостаивается ордена Белого Орла. Когда внутренняя и внешняя политика Речи Посполитой особенно осложняются, Михал-Клеофас становится дипломатом и в 1790 году по поручению короля в качестве чрезвычайного посланника выехал в Голландию, а затем со специальным дипломатическим заданием — в Лондон. Интересно, что приехав в Лондон и открыв утренние газеты, Михал-Клеофас прочитал следующее: «Граф М. К. Огинский, направленный королем Польской республики с особо важной миссией в Лондон, по пути из Кале в Дувр попал с семьёй в кораблекрушение. Спастись никому не удалось».
Это была первая легенда подобного рода об Огинском, потом он ещё не один раз прочитает в газетах о своей смерти. Наиболее распространённой версией его гибели станет та, что композитор застрелился из-за несчастной любви на балу в то время, когда оркестр исполнял его знаменитый полонез «Прощание с Родиной». В Париже даже выйдет альбом полонезов Огинского, на обложке которого будет нарисован композитор с приставленным к виску пистолетом и беззаботной парой танцоров рядом. «Ничего так не удивляло и не потешало меня, — писал позднее Михал-Клеофас, — как этот экземпляр». В Германии же его полонез был издан под сенсационным названием «Полонез смерти».
Однако всё это ещё будет впереди, а пока постепенно главные интересы Михала-Клеофаса концентрируются на музыке и истории. Вернувшись из дипломатических путешествий, он создаёт свой первый полонез.
Позднее он об этом писал: «Осенью 1792 года я создал, точнее сказать, сымпровизировал этот полонез в Варшаве, когда впервые испытал чувство, вызванное любовью, которое продолжалось недолго. Чувство было тихое, спокойное и счастливое (…) Мой второй полонез привлёк больше внимания. Знатоки предсказывали, что я произведу реформу, развивая модуляцию в полонезах, которые в нашей стране популярны лишь как светские танцы, что в полонезах можно сохранить национальный характер, воплощая в них певучесть, выразительность, вкус и чувство».
В марте 1794 года в Речи Посполитой началось восстание, которым руководил Тадеуш Костюшко. Граф Михал-Клеофас Огинский — горячий его сторонник. Он был избран в Национальный Совет, на одном из заседаний которого он заявил: «Отдаю на благо Родины свои имущество, труд и жизнь». На свои средства он сформировал большой вооружённый отряд, которым сам и командовал. Старинный герб Огинских он заменил щитом с девизом: «Свобода. Стойкость. Независимость». В одном из писем жене — Изабелле Огинской — он просил ее быть бережливой, поскольку деньги нужны для восстания, для содержания отряда. Письмо он адресовал не «княгине», а «гражданке». Себя называл гражданином и солдатом революции.
Михал-Клеофас был начальником повстанцев Вилкомирского, Свенцянского и Браславского уездов. С тысячей кавалеристов и полутора тысячами пехотинцев он напал на Динабургскую крепость. Однако нападение не удалось.
В это время востребованными оказываются не только ум и храбрость Огинского, но и его искусство. «Для своего отряда я написал марш на свои слова. Этот марш с того времени исполняли и многие другие поляки. Я писал также военные патриотические песни, имевшие успех среди товарищей по оружию, возбуждавшие героизм, энергию и энтузиазм», — писал позднее Михал-Клеофас.
Самоотверженные и трагические дни восстания завершились в ноябре 1794 года. Генерал Костюшко был тяжело ранен, почти всё Великое Княжество Литовское включено в состав Российской империи, только небольшая часть земель за Неманом досталась Прусскому королевству. Тайная полиция Габсбургов начала пристально следить за Огинским, взявшим другую фамилию.
Вместе с женой он был вынужден эмигрировать в Италию. Некоторое время он прятался в Риме. Прибыв в Неаполь, в первый же вечер он пошёл в оперный театр Сан Карло — куда же ещё?! Там из-за своей близорукости он не заметил в толпе зрителей русского посла, с которым был знаком. Посол узнал князя, и, зная, что ему придётся сообщить о местоположении Огинского русской императрице, через третьих лиц предупредил его о грозящей опасности. Огинский уехал в Константинополь, потом на его пути — Париж, Гамбург, Венеция и Варшава. Он по-прежнему думал о возрождении своей Родины, о восстановлении ВКЛ и рассчитывал на помощь в этом Наполеона Бонапарта, в честь которого даже написал оперу «Зелис и Валькур, или Бонапарт в Каире».
Возвращение на Родину оказалось возможным только после амнистии, последовавшей в 1802 году. Михалу-Клеофасу была даже возвращена большая часть поместий. В 1810 году дворянство Виленской и Гродненской губерний решило направить к царю представителя для совещания по экономическим и административным делам края. Этим представителем был избран Михал-Клеофас Огинский. Эту кандидатуру поддержал и генерал-губернатор Михаил Илларионович Кутузов. По его мнению, князь Огинский был достоин императорской милости, несмотря на то, что по образу своих мыслей раньше и являлся врагом России.
Император Александр I в июне 1810 года принял Огинского и позже назначил его своим тайным советником и сенатором. Михал-Клеофас вошёл в высшие круги русской знати. В Петербурге его, известного политического деятеля, дипломата и популярного композитора, желали видеть в аристократических салонах. Здесь же он встретил и своего бывшего учителя музыки Осипа Козловского, который теперь был руководителем музыкальной жизни не только царского двора, но и всей столицы. (Осип Козловский сочинил музыку праздничного полонеза с хором «Гром победы, раздавайся» на торжество, данное князем Потемкиным в честь Екатерины II в Таврическом дворце. Это произведение вскоре стало гимном Российской империи).
Сразу после возращения из эмиграции Михал-Клеофас поселился в имении Залесье недалеко от Сморгони, расположенном на половине пути из Минска в Вильно. Здесь он жил на протяжение 20 лет и превратил своё имение в настоящий культурный центр, жизнь которого была насыщена музыкальными событиями. В Залесье Михал-Клеофас построил новый дворец в классическом стиле по проекту профессора архитектуры Виленского университета Михаила Шульца и разбил парк с оранжереей. Современники называли Залесье «Северными Афинами».
Из Петербурга сюда приезжал Осип Козловский, а также многочисленные музыканты и исполнители. Здесь бывали и поэты, писатели, а также учёные Виленского университета, почётным членом учёного совета которого был избран Огинский. (Следует отметить, что на его средства пополнялись исторические и естественнонаучные коллекции, он подарил университету телескоп и два микроскопа).
Все переживания, надежды, сомнения прожитых лет Огинский поверял друзьям и музыке. Сегодня известно около 60 его фортепианных и вокальных произведений, в том числе 26 полонезов, 4 марша, 3 мазурки, галоп и менуэт. Однако у Михала-Клеофаса было также много неопубликованных или изданных небольшими тиражами произведений, которые ещё не найдены. По словам белорусского музыковеда и историка музыки Ольги Дадиомовой, на формирование музыкальных вкусов Михала-Клеофаса Огинского, «несомненно, повлияли впечатления, полученные в разных странах, однако его творчество наиболее близко славянскому музыкальному искусству. Эта общность проявилась и в образном содержании, и в музыкальном языке его произведений, и в жанровой их направленности».
О процессе создания своих произведений, для которого были характерны черты спонтанности и импровизации, сам Огинский писал: «Мне никогда не приходила в голову мысль создать совершенную и научную композицию и посвятить ей много времени. Эмоциональный порыв, чувство любви или дружбы, волнение, а иногда и боль или глубокая печаль диктовали мне характер звуков и модуляций, которые рисовали все эти эмоциональные переживания и правдиво очерчивали состояние моей души. Мне редко приходилось вносить изменения в мою первую импровизацию».
При всей своей музыкальной одарённости Михал-Клеофас не считал себя профессионалом в музыке и подчёркивал любительский характер своего творчества. Так, в своих «Письмах о музыке» он писал: «Всё, что я имею, это хорошее ухо, глубокое чувство гармонии и вкус, которые я воспитал в себе, слушая и часто занимаясь хорошей музыкой. Если мне удалось несколько раз сочинить какие-то мелочи, отмеченные похвалами любителей музыки и знаменитыми артистами, если они пару раз взволновали чувствительное сердце… — я не могу это приписать ни выдающимся способностям, которых я никогда не имел, ни глубокому знанию музыки».
Жизнь Михала-Клеофаса оборвалась во Флоренции, где он жил последние 10 лет. Умер он 15 октября 1833 года в доме № 1014 на улице Легнаоли в окружении своей семьи — второй жены-итальянки и четверых детей.
Но, по мнению его современников, так тихо не мог уйти из жизни человек, уже при жизни ставший легендой. И тогда возникла ещё одна легенда о смерти Огинского. Согласно ей, жизнь князя оборвалась трагически. Когда близкие подошли к композитору, который долго стоял у перил террасы особняка, то увидели, что в его груди торчит кинжал…
Михала-Клеофаса похоронили на монастырском кладбище около храма Санта Мария Новелла. Спустя некоторое время останки композитора были перенесены в костёл Санта Кроче, в пантеон, где покоятся Микеланджело, Макиавелли, Галилей.
Всего: 995 
Новых за месяц: 0 
Добавить сайт
