| Игнатий_Лапкин_(ИгЛа) | Дата: Суббота, 15.10.2011, 11:35 | Сообщение # 20 |
 Супер главный
Группа: Главный Администратор
Вера: Православный христианин
Страна: Российская Федерация
Регион: Алтайский
Город: Барнаул
Сообщений: 7670
Награды: 32
Репутация: 30
Статус: Offline
| Письма от Геннадия Михайловича Яковлева и к нему Тамары Умновой, ставшей потом с ним под венец (порядок написания писем не всегда установлен).
№1
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных.
Мир дому и сердцу Вашему, Игнатий Тихонович, а так же всем домашним, друзьям и близким!
Прошедшая неделя показалась мне долгими месяцами и, наверное, войдёт в число самых «чёрных» дней в моей жизни. Ап. Иаков говорит:
Иак.1:13 – «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого».
За четыре года впервые оказался в такой ситуации, что при себе и в доме нет даже Евангелия. Я с собой взял Н.З., но отдал его одному человеку, у о. Иоакима даже не оказалось Св. Писания, так что обречён в течение месяца духовно «поститься». Понимаю, что во всех своих бедах виновен я сам, хотя и трудно с этим согласиться.
Несколько раз в критические моменты исторгал почти проклятия в Ваш адрес.
Послав меня сюда и дав епитимью, Вы обошлись со мной чрезвычайно жестоко, несравненно хуже, чем с Вами КГБ-исты. Положение моё даже несравнимо с камерой-одиночкой – там помогало бы сознание, что страдаю за Христа, а здесь…
О. Иоаким уехал в отпуск, оставим меня, как на растерзание диким зверям – церковникам. Сам, будучи настоятелем, боится связываться с ними, а меня «принёс в жертву».
Первая волна - «девятый вал» слава Богу прошла два дня назад. Требовали с меня подробную автобиографию и расписку о принятии алтарного имущества.
Где это видано, чтобы уборщик алтаря (именно на эту должность меня оформили на один месяц) на время отпуска пономаря) отвечал за алтарное имущество в несколько тысяч рублей, в том числе и за Св. предметы, к которым я даже прикасаться не могу?!
Категорически отказался подписывать какие либо бумаги и возопил к Богу. Правда, уступая давлению со стороны церковников, пришлось рассказать кое-что о себе старосте и его заместителю. Сказал о том, что уверовал недавно, а до того был коммунистом, учился в университете, - этим и объяснил отказ писать автобиографию.
Короче, прямо спросил их: «Если не доверяете, я не слишком и настаиваю, чтобы меня принимали сюда на работу».
Вот уже второй день все молчат. Не знаю, рассказывал ли вам отец Иоаким, что здесь за церковники; ещё недавно владыку не пускали в храм, а что уж говорить обо мне…
Теперь вспоминаю Анжерку и свою келью как кусочек рая.
Как я раньше не ценил этого? Теперь о Вашей епитимье. Вспоминаю, как Вы реагировали, когда о. Димитрий запретил вам учить и использовать Св. Писание. Приняли ли вы это с кротостью, не роптали ли на него, и исполняли ли?
Вспомните, вскоре после этого, когда собрали всех нас на «суд», что вы заявили: «как поступал, так и буду поступать». Поэтому поймите и меня и попробуйте применить к себе (горе вам книжники и фарисеи, лицемеры, что налагаете на людей бремена неудобоносимые…») Лк. 11 гл., Мф. 23 гл.
Тем более, что о Дмитрий поставил вам какие-то рамки, не запретил беседовать с неверующими и сектантами. Вы же мне ничего не объяснили (даже не нашли возможности и дать мне напутствие: я так и уехал, не увидев вас), поэтому я рассудил так, что право свидетельствовать о Христе неверующим дано мне Самим Богом и никто из людей не может отнять его у меня (апостолы спрашивали: справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога») – Деян. Ап. 4 гл.
Я страшно одинок здесь. Даже у Робинзона Круза был Пятница, а у меня нет никого. Редкие бессодержательные беседы со священником (а больше и разговаривать не с кем), а особенно то, что вижу и слышу вокруг – ввергают меня в такую тоску и уныние, что если бы не чувство долга, то бросил бы всё и пешком убежал бы через тайгу отсюда…
Удерживает лишь капля страха Божественного, что это Его святая воля, чтобы я был здесь.
А смирения и терпения совсем нет, один ропот и недовольство… к тому же ещё и лень: с трудом выполняю 500-цу, иногда не нахожу сил прочесть все утренние и вечерние молитвы, хотя времени, конечно, достаточно.
Пост скоро заканчивается, а у меня как-то всё кувырком. В пище, конечно, соблюдаю (опять же часто по причине лени питаюсь одним хлебом и чаем, чтобы не готовить ничего), а в остальном… И без причастия остался. Раз епитимья на 3 месяца, то какое причастие? И исповедываться некому. В общем, одна тоска.
А тут ещё сообщили, что о. Иоаким поехал в Исиль-Куль, а только с 10 мая в отпуске, значит, мне томиться в одиночестве ещё больше месяца. Думаю: может, кого-нибудь позвать ещё сюда? Здесь есть вторая церковь на кладбище, там нужна просфорня, сторож и кочегар, есть жильё и священник неплохой и церковники не то, что у нас в соборе.
Никто там у вас не хочет попытать счастья?
Пока заканчиваю писать. Может быть, пока дойдёт письмо, у меня всё и изменится, но всё равно, помолитесь о мне грешном, чтобы Господь укрепил меня в терпении и послушании сначала от злости решил было никому не писать, но потом всё же не выдержал.
Простите меня ради Бога.
Низкий поклон всем.
(Из личного архива ИгЛа. Том 10, лист 233-234)
--------------------------------------
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!
…Когда человек болен, врач прописывает ему соответствующее лекарство. И если он настоящий честный врач, а не бездушный ремесленник, не наёмник, то он внимательно следит за состоянием своего пациента и действием лекарства, несмотря на то, что лекарство может быть давно проверено и исцелило тысячи.
Но ведь на земле нет двух одинаковых людей, нет и одинаковых болезней, значит, одно и то же лекарство может по-разному действовать на разных людей, поэтому врач при необходимости уменьшает дозу, отменяет врачевство или назначает другое лекарство.
Ну, а если бы например врач назначил больному лекарство, отправил его за тысячу километров и совсем не интересовался бы состоянием больного, а тот начал принимать лекарство и умер от него, не был бы тот врач человекоубийцей? Это когда касается плоти. А душевное врачевство сложнее или проще?
И если врач несёт юридическую ответственность за своих пациентов перед людьми и государством, то не тем ли более тот, кто берётся врачевать души, будет отвечать перед Богом? А теперь скажите, как должен поступить больной, если он видит, что врач, может быть, и не сильно заботясь, чтобы исцелить больного, просто отмахнуться от него, назначил ему лекарство, в которое и сам не верит и не принимает его?
А состояние больного неуклонно ухудшается и становится критическим, а врача это ни в коей мене не интересует, несмотря на все вопли и стоны пациента; не должен ли тот больной самостоятельно прекратить принимать лекарство или обратиться к другому врачу, а если такового не найдётся, обратиться к соответствующей литературе и заняться самолечением, тем более, что больной сам немного врач, к тому же лучше знает своё самочувствие? Пока это только вопросы и мысли вслух…
Мир вам, Игнатий Тихонович!
Прошёл почти месяц, как я уехал, а от вас нет так и ни одной строчки. Я думаю и сравниваю: так ли относится мать к своему сыну, родному по плоти, или духовное сыновство ниже плотского, или у апостолов Петра и Павла было меньше забот, что они помнили всех своих духовных чад? Наверное, если бы послали меня за плёнками, магнитофонами или какими-нибудь стихами, то уже были десятки писем и инструкций…
17.07.81 г.
(Из личного архива ИгЛа. Том 9, лист 132 на обороте)
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!
Мир вам, дорогие мои друзья и братья!
Вчера, наконец, прописался и таким образом окончательно отрезал себе пути к отступлению. Теперь только вперёд в неизвестность. Сегодня дежурю в кочегарке, заменяю кочегара. Много времени подумать, почитать. Вижу теперь преимущества этой работы, которую раньше не мог использовать.
Читаю наставления Св. Аввы Варсануфия (2 том Добротолюбия) и вижу, что у меня пока не получается монашеская жизнь, много суеты, леность, нерадение, пустословие… да, короче, всё отрицательное и ничего положительного. Попробую, наверное, поглубже уйти в свою келью, может, и от писем отказаться.
Святые вот советуют даже не интересоваться, живы родственники и близкие, или уже умерли…
А у меня тем более получается, как встреча с кем-нибудь, так грех. Вот и последняя поездка к вам: пока разговаривали по телефону, то было приятно, казались друг другу нужными и близкими, а как встретились – сразу конфликт: приехал чужой виноградник портить…
Пожалуй, мой путь спасения всё же подальше от людей, хотя это трудно и больно сознавать.
Да и бабушкам я больше нужен, чем вам. Они рады крохам и принимают меня таким, какой я есть. (Не подумайте, что я хочу идти более лёгким путём - без обличений. Здесь меня Слово Божие и совесть обличают намного сильнее, чем там, так что в этом, кажется, недостатка нет).
Не знаю, как будет дальше, но пока мне здесь хорошо. Я чуть ли не впервые в жизни хоть в малой степени доволен. Хотя с другой стороны, очень скучно и непривычно без живого общения (бабушки – это не то, с ними общение более одностороннее, пассивное). Не знаю, как и чем это объяснить, но раньше я жил постоянно на грани отчаяния, а теперь какая-то надежда появилась, хотя сам не знаю, в чём.
Издалека учусь любить тех, отношения с кем не ценил, когда был рядом. Иногда захлёстывает переполняющее чувство нежности: почёл бы за счастье умывать и целовать ноги… Ну, почему этого не бывает, когда мы рядом?!
Особенно много думаю о Коле. Как-то за других меньше беспокойства, а в нём будто частичку самого себя оставил.
Не закончил это письмо, а теперь решил отправить с Василием и Татьяной. Они всё расскажут, что вас будет интересовать о моей жизни. А теперь несколько слов о своих просьбах к вам, Игнатий Тихонович и Надя:
1. Если вы благословите, то пусть Василий привезёт мне том «Романтик», который предназначался сёстрам. Если дадите магнитофон, то пусть Коля даст ещё наушники и плёнки( пусть он выберет себе из моих записей, которые ему необходимы, а остальные пусть привезут прямо с коробкой).
2. Я советую Василию купить «Комету», а Татьяне – продать свою «Дайну» Лёше за полцены и купить «Романтик».
3. К вам просьба по возможности найти для нас Златоуста хотя бы один том: 1, 2, 5, 7 или 8 и если есть (для меня) что-то из новых записей бесед( как будут – отложите для меня).
4. Просьба к Наде: если сможете, посмотрите мне материал на пиджак – 1м. 80см. (я так и не нашёл нигде).
Звонил в Ангарск. Маму взяли из больницы и отправили в санаторий. Сестра говорит, что у неё плюс ко всему признают ещё и туберкулёз. Это значит, что может быть, теперь и не выйдет из больницы. Не знаю, когда я могу съездить к ней.
От сестёр получил письмо и написал им ответ.
Всем низкий поклон и заочно перед началом поста ещё и ещё раз прошу у всех прощения. Люблю и молюсь за всех, ни на кого не имею ничего, кроме самых добрых и тёплых чувств. Желаю всем спасения и душевного покоя.
(Из личного архива ИгЛа. Том 9, лист 133-134)
Не знаю у кого как, а у меня вся жизнь, как извилистая и ухабистая дорога: то взлёты, то падения…
После сравнительно длительного и яркого и безоблачного периода наступила чёрная беспросветная полоса. Как долго это будет продолжаться, и кончится? Может быть, пройдёт время, и с улыбкой буду вспоминать эти дни, но сейчас положение кажется чересчур серьёзным.
Я представляю себе вашу реакцию на мои письма: вы вообще никогда не воспринимали всерьёз мои нужды и меня самого, поэтому не думаю, что и сейчас сделаете исключение, ну, да Бог вам судья.
Хочу только предупредить заранее (если такое случится не дай Бог, вы как-то говорили, что если кто выйдет из вашего послушания, а потом захочет снова вернуться, понадобится много времени и слёз; так вот, не я от вас хочу уйти, а вы меня бросили…
Несколько дней назад в «Комсомолке» была статья о том, как двое парней спасли тонущих женщину с двухлетней девочкой. Обожгла одна фраза, брошенная одним из зевак: «Всем посмотреть охота».
Да, много желающих посмотреть, как гибнет человек, и очень мало спасающих, но если даже и находятся, то из них не у всех хватает сил и терпения до конца возиться с тонущими.
А может, даже и более того?… Как вы думаете, если бы я из 100 тонущих спас 99, а одному бы повесил тяжёлый камень на шею и отпустил бы поплавать, чтобы посмотреть, что с ним будет, дали бы мне звание героя Советского Союза или посадили бы в тюрьму, как убийцу?
Ну, кажется, хватит примеров и вопросов. Я привожу их не для того, чтобы раздражить вас или пощекотать себе нервы, а чтобы получить от вас помощь.
Говорят, друзья познаются в беде. Когда мне было хорошо, и я по 2 раза на неделю делился с вами своими радостями, вы заверяли меня в своих чувствах, говорили, что меня не хватает вам, но вот когда мне действительно трудно и нужна помощь, не только рядом не оказалось никого, но даже и добрым словом поддержать некому.
Я не говорю о тех, кто даже не знал, где я и моего адреса, но вы-то и адрес знаете, и прекрасно знаете в какой я обстановке оказался, и в каком настроении я поехал.
Какие мне можно сделать из этого выводы о вашем отношении ко мне?
Хочу на этом закончить и постараюсь больше пока не беспокоить вас, если не получу от вас ответа. Простите меня за всё и прощайте.
(Из личного архива ИгЛа. Том 9, лист 132)
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!
Мир вам, Игнатий Тихонович!
Пишу это письмо, чтобы попрощаться с вами.
Может быть, делаю это поспешно, и знаю, что, если ещё жив буду, то много буду жалеть, то теперь побеждает обстоятельствами и злыми силами, а потому и принимаю такое решение расстаться с вами.
В предыдущих письмах я старался информировать вас о своих нуждах и своём духовном состоянии, но вот прошёл уже месяцы, а помощи и поддержки я не получил, вы даже не поинтересовались, как я тут, а я ужу духовно умер…
Точно так, как и вы, обошёлся со мной и отец Иоаким /вы наверное, с ним родные братья/.
Я, конечно дождусь его возвращения из отпуска (если хватит сил и терпения), а потом попрошу его уволить меня и отпустить.
Мой уход для вас, думаю, будет небольшой утратой, вы никогда не принимали меня всёрьёз, и кроме беспокойства я вам ничего не доставлял, а перед друзьями вам ещё легче будет оправдаться: все хорошо меня знают, поэтому вас никто не осудит, и я не сужу, хотя сейчас и немного обижаюсь.
Я возвращаю вам магнитофон и все ленты (их у меня около 100). Деньги за магнитофон 200 рублей дали сёстры, а 100 я взял из десятины. За плёнки с вами полностью рассчитался (здесь вот сейчас ещё купил), то возвращаю вам всё, чтобы вы не упрекнули, что я пользуюсь вашими трудами, и чтобы хоть частично компенсировать то, что получил от вас.
Можете употребить их по своему усмотрению. За магнитофоном и плёнками можете послать в Анжерку Лёшу (он там был, поэтому найдёт, где взять) или я сам, когда поеду за вещами, попрошу кого-нибудь завезти вам. На дальнейшее сильно не загадываю, но пока нет желания заезжать в Барнаул, поэтому без вещей, которые оставил, постараюсь обойтись.. На этом заканчиваю. Через вас прошу прощения у всех. И вы меня простите, ради Христа, и не забывайте в молитвах.
Ваш блудный сын
20.07.81.
(Из личного архива ИгЛа. Том 9, лист 135)
Святии первоверховные апостол Петре и Павле, молите Бога о нас грешных!
С праздником вас, дорогие мои друзья!
Хотя пока моё письмо дойдёт до вас, вы будете удивляться: с каким это праздником он нас поздравляет? Всё время сокрушаюсь: какой несовершенный способ связи – письма. Напишешь о чём-нибудь, а ответ приходит почти чрез месяц, когда уже и забыл думать об этом. Как говорят, дорога ложка к обеду, а когда ложка через месяц, когда, может быть, умер с голоду. Вот поэтому расцениваю свои письма скорее как дневник, только адресованный вам, моим близким друзьям. А ждать ответа или совета, тем более в том вопросе, который меня сейчас волнует более всего, я и не надеюсь…
Помните начало «Печали сатаны»? как может понять сытый, икающий от довольства лёжа на диване, умирающего на улице голодной смертью?!
Можете ли вы понять мою тоску одиночества в пустыне среди людей, если у одного – жена под боком, другой окружён друзьями, которые ублажают его и льстят ему в лицо, третий, как сыплет соль на рану, - рассказывает о духовной близости и разделённой любви с другом?!
Простите мою чёрную зависть и не судите меня за эти обидные слова: это письмо, быть может, предсмертная агония…
Да, моё состояние временами напоминает состояние Сибиллы из того же романа, когда языки адского пламени, кажется, уже касаются души и тела... и что мне ваши нравоучения?
Я сам бы мог их любому прочитать! А спасается каждый всё же в одиночку, как может, как крысы с тонущего корабля.
Нет не подумайте, что я имею какие-то претензии к вам, вы и так слишком много сделали для меня: вам будет чем оправдаться пред Богом, ваша совесть может быть спокойна, во всём виноват я сам, что за 30 с лишним лет своей жизни так и не смог стать кому-то нужным, что нет какого человека, который бы в трудную минуту позвал, и я, бросив всё, примчался бы им на помощь, как и нет уверенности, что если я позову, - кто-то бросится мне на помощь… помните у Лермонтова в «Мцыри»: «…Я видел у других отчизну, дом, друзей, родных, а у себя не находил не только милых душ, - могил!»
Смысл жизни вообще, по моему разумению, заключается в полезности, и зачем такая жизнь, когда только пользуешься благами, берёшь, а не отдаёшь?
Сейчас полгода, прожитые в Анжерке кажутся заочным сном, даже не верится, что всё это было наяву: пост, воздержание, ночные молитвы, 4-5 часов сна на голых досках.
Ежедневные многочасовые проповеди и переполняющая душу радость. Даже часто, когда придя после службы, сразу начинал беседовать и до следующей службы не успевал поесть, то с полным пониманием отвечал словами Христа:
«… У Меня есть пища, которой на знаете…: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его». (Иоан.4:32-34)
…Теперь это всё в прошлом. Молитву почти оставил (кроме 500-цы) и то часто лёжа в постели - во время бессонницы. Участвую в беззаконии, творимом в церкви: держу плат, когда причащают неверующих. Вчера, например, причащают женщину, которую только что покрестили. Она, приняв Причастие и с отвращением пожевав, пытается выплюнуть… а моё дело – стоять и молчать! Сегодня у нас был выходной, службы не было.
Я занимался уборкой в алтаре, готовился к празднику, а в храме весь день шла «служба»: вскрывали кружки и считали деньги. Сначала расположились прямо у подножия Распятия, высыпали деньги на пол, потом поставили посреди храма столы и человек 12 весь день звенели деньгами и вслух разговаривали о чём угодно. Где взять силы молчать обо всём, что вижу?!!!
Оправдывать себя тем, что грех, в котором я участвую ложится на душу того, который своей епитимьёй заставил меня молчать и «смиряться», - малоутешительно.
Вчера почти нарушил свою епитимью: пока батюшка крестил, заходит в храм девица с мамашей, в подобии платья – только на плечах лямочки, остальное всё голое, накрашенная. Подходят ко мне и спрашивают, как можно покреститься прямо сейчас, потому что они проездом и спешат.
Я спрашиваю: «Вы в Бога верите?»
– «Конечно, нет!»
– «Евангелие читали?»
– «Даже и не слышали».
«А вы комсомолка», - спрашиваю.
– «Да».
– «А когда в комсомол вступали, устав учили?»
– «Конечно».
А сама стоит, ломается передо мною и глазки строит, видно, что распутная уже до мозга костей. Я начал ей говорить, как же хотите креститься, ничего не зная о христианстве, и стал стыдить её за внешний вид.
А она прерывает меня и спрашивает: «Так что, не будете крестить? И это таким угрожающим тоном. Я махнул рукой и отправил её к батюшке…
Ради чего такое молчание и «смирение»? Теперь я прекрасно понимаю, что говорить правду и работать в храме – вещи несовместимые, и поэтому удерживает меня здесь только чувство простого человеческого долга,,. Потому что о. Иоаким в отпуске, и я не могу без него уехать, тем более что остался жить в его доме.
Ничего не изменится и с его приездом, даже если бы мне и разрешили снова проповедывать. Сам о. Иоаким сказал, что не потерпел бы, если бы я в проповеди обличал бы его, а это неизбежно, потому что он служит, как все, может быть, лишь с небольшой разницей.
Я уже говорил ему, что единственное, ради чего я мог бы остаться здесь, - это чтобы иметь рядом человека, с которым можно в любое время поговорить обо всём, как с самим собой, тем более, что этот человек – священник.
Это обстоятельство покрывает собой многое и заставляет подумать и взвесить: может быть, ради этого и стоит смириться во всём остальном. Хотя есть и здесь трудность: одно дело видеть, когда беззаконие творит незнакомый священник, и другое – когда близкий человек. Как тут не соблазниться?!
…Заходил сегодня в магазин, плёнки ещё лежат, только на витрине штук 100. Признаюсь, что про плёнки написал с целью, чтобы вы послали Колю сюда хоть на несколько дней, чтобы скрасить моё одиночество.
Я знаю, что плёнки для вас, конечно, дороже, чем моё духовное состояние, потому и схитрил, а их к тому времени, может, и совсем раскупят, так что поездка окажется бесполезной (с вашей точки зрения). Да пусть не ваша будет воля, а Божия. (И не моя).
Был злой на вас, хотел было совсем не писать, а теперь вот не выдержал, и сразу несколько писем подряд написал.
На сегодня заканчиваю. Спокойной ночи вам. Простите меня, ради Бога и не забывайте в молитвах.
2-й экземпляр посылаю сёстрам в Одессу.
(Из личного архива ИгЛа. Том 9, лист 136-137)
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!
Мир Божий сердцам вашим, возлюбленные Господом родные мои братья и сёстры!
Чтобы выразить своё душевное настроение, мне, наверное, надо было бы начать с шестопсалмия или написать несколько листов Иисусовой молитвы.
В субботу вечером вышел читать шестопсалмие и так читал его, что с трудом сдерживал рыдания, слышал, как кругом всхлипывают, и думал, что даже вот такое повседневное обыденное явление может стать убедительной проповедью, и для самого чистилищем. Жаль только, что это бывает так редко!…
Господи, как вынести всё, что Ты допускаешь, где взять силы, если не у Тебя?!
Вспоминаю главное обвинение, с которым меня выгнали с прежнего места: «Выносил сор из алтаря», и только теперь доходит буквальный смысл этих слов. Да надо бы благодарить, что хоть крохотную частичку выносил!
И теперь видно, что взялся за непосильную работу: по-видимому наступает время, когда уже не сор выносить надо, который уже не скрывает внешняя позолота, а близится час, когда Господь Сам разрушит эти алтари, потому что в них уже не остаётся места Богу, а стали они капищами.
И угроза отлучения звучит по-иному: отлучения от такого беззакония надо не бояться, а радоваться ему. Но да будет на всё Его святая воля! Чтобы это было не в результате моего греха или непослушания.
Никогда не думал, что так трудно нести такое, казалось бы лёгкое послушание: молчать. Молчать, когда камни вопиют! Вчера помогал батюшке крестить 27 человек. Среди них несколько девиц, случайно зашедших в церковь: в джинсах и кофточках с обнажёнными грудями и руками, накрашенных, и, конечно же, неверующих.
Всё время крещения стояли и посмеивались, с кокетством обнажали места, которые помазал батюшка. Помочили им лбы, потом подвели к Царским вратам, а они даже не знают, какой рукой и как перекреститься… Тут же их и причастили, а я держал плат… и молчал!…
А сегодня, на рождество Иоанна Предтечи, батюшка пришёл на службу чуть живой, еле не ногах стоял. Служба с литиёй, сложная, а он не может ни ходить, ни говорить. Всю службу подсказывал ему, пел за него величание и молился со слезами, чтобы он хоть во время службы не свалился. А он ещё спрашивает меня: «Ты что-то сегодня хмурый».
На каждой вечерней службе выпивает по бутылке вина, прикладывается несколько раз между возгласами… а я молчу!…
Но самое тяжёлое одиночество, кажется, я никогда не томился так, как сейчас. Я уже не мечтаю о близком человеке, которого можно было бы обнять, поцеловать и излить ему всю душу, а хотя бы была просто родственная душа рядом.
С какой радостью я умыл бы этому человеку ноги и посчитал бы для себя великой честью… Почему только такое состояние бывает тогда, когда рядом никого нет, а когда друзья и близкие рядом, то не ценю этой близости?
Иногда волнами накатывается такая тоска, что места себе не нахожу, хочется... (впрочем, вы сами знаете чего мне в такие минуты хочется, не буду говорить вслух).
Иногда хочется сказать Христу, как Пётр: Господи, вот я оставил всё ради Тебя…», и тут всегда вспоминаю картину «Девятый вал» и то объяснение её…
Действительно, что я оставил? То тонущее бревно, которое через мгновение должна быть накрыть волна? Где и кем бы я был, если бы не оставил то?
Прошу ваших усиленных молитв, хотя я и не достоин их и не могу воздать тем же, но да воздаст вам Господь за всё, что вы сделали для меня!
Я уже сейчас не думаю, хочу ли я ёщё быть в «послушании» при церкви, или чего другого, вообще ни о чём не думаю, а полностью отдался течению времени, и молю только Бога о том, чтобы дал мне терпения до конца выдержать, не сорваться, не впасть в прежние грехи, дождаться того, что Господь дальше приготовил для меня. Легче ли будет дальше, или ещё труднее, прошу только сил донести свой крест до конца, чтобы спастись.
Не знаю, что ещё писать, и так я всегда доставляю вам слишком много беспокойства, поэтому прошу прощения и прощаюсь.
Храни вас Господь, а да услышит Он ваши молитвы обо мне грешном. Спаси вас Христос за всё, мои дорогие!
Неизменно любящий вас и постоянно помнящий вас в своих молитвах, непослушное ваше чадо.
(Подпись на каждом почти письме Геннадиева)
(Из личного архива ИгЛа. Том 9, лист 138)
.
Пс.118:113 – «Вымыслы человеческие ненавижу, а закон Твой люблю».
Более подробную информацию вы можете получить ЗДЕСЬ
http://www.kistine1.narod.ru
|
| |
| |
Всего: 995 
Новых за месяц: 0 
Добавить сайт
